- Попрошу без фокусов! - предупредил, поводя стволом автомата. - Мне всего лишь нужно убраться отсюда. А вам - остаться целыми и невредимыми. Давайте не будем взаимоисключать эти вещи.
Согнувшийся в три погибели машинист и кочегар, который взялся, было, за лопату, но вовремя воткнул ее обратно в кучу угля, вытаращились на меня, словно я охаял Ктулбу.
- Полный вперед! - приказал тогда я.
Машинист, не разгибаясь, схватился за рычаг управления подачей пара. Локомотив запыхтел, застучал поршнями. Задымленная, залитая кровью станция поползла назад. Я осторожно выглянул в окно. Чернознаменники плелись за паровозом, словно провожающие.
- Профессор, помашите им рукой!
Брукс выглядел плохо. Мне казалось, что его вот-вот хватит удар. Тем не менее, он молча подчинился. Потом я подхватил его под локоть и усадил в потертое кресло машиниста.
- Вы весь в крови, - заметил он тусклым голосом.
- Благодаря вам, - высказался я и провел рукавом по лбу. Здорово же рассадил голову, выпрыгнув через закрытое окно... Но раны уже не кровоточили, и боль почти не ощущалась. Боль придет позднее, когда все опасности будут позади. - Добавьте ходу! - бросил я и выглянул в окно.
Одноколейка тянулась серебристой нитью через степь. Пахнущий снегом ветер волновал невысокую траву горчичного цвета. Там и здесь белели известняковые останцы. Впереди бугрилась серо-синяя горная гряда. Бриарей наполз полосатым брюхом на самую высокую вершину; его полусфера была окаймлена пурпуром заходящего солнца.
Кочегар открыл топку, пахнуло жаром. Я невольно вспомнил, как сам кидал уголь в машинном отделении «Рассвета». Казалось, что с тех пор прошло сто лет. Всему виной, наверное, стремительная смена сезонов на этой злополучной луне.
- Что же будет дальше? - слепо глядя перед собой, спросил Брукс.
- В каком смысле, профессор? - я подошел к умывальнику в углу кабины. Подставил руки под теплую струю. - В философском? Или вас интересует наш частный случай?
- Наш частный случай, конечно же! - пробурчал профессор. - Вы нас убьете?
- Убью, - пообещал я, умывшись. - Если будете вести себя, как идиоты.
- Вы всегда всех убиваете, - простонал Брукс. - Таксиста... проститутку... сотрудника Научдепа... Даже скилла! И его зачем-то убили!
Кочегар и машинист испуганно переглянулись. Как бы не набросились от отчаяния... Я, к сожалению, не умею управлять паровозами.
- Я не собираюсь оправдываться, профессор, но вы приписываете мне то, чего я не делал.
Кочегар и машинист облегченно выдохнули.
- Впрочем, нет, - одернул я сам себя. - Таксиста я действительно убил. Но то была лишь самооборона!
- Вы - чудовище, господин Айрус, - продолжил безжизненным голосом Брукс. - Вы - стыдливец из леса. Магистрат ошибся, намереваясь разделить судьбу Дождя с такими, как вы. Такие, как вы, пройдут по нашей земле огненной лавиной, оставляя за собой лишь пепелище.
Похоже, старой перечнице хотелось выговориться. Несомненно, одно из проявлений истерики.
- Все в руках Ктулбы, - усмехнулся я.
- Не сметь! - профессор приподнялся над креслом. - Не сметь! - просипел он, потрясая выставленным указательным пальцем.
- Успокойтесь, профессор, - я внезапно почувствовал, что смертельно устал. И прилив адреналина меня больше не бодрил, а отравлял, словно лишний стакан виски. - Скажите лучше, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до перевала.
- Понятия не имею, - Брукс снова уселся в кресло. Поднял воротник и сунул руки в карманы. Поезд набрал приличную скорость, и в окнах с разбитыми стеклами свистел ветер. Уже сильно стемнело, только луна Снег, словно прожектор, светила нам вслед. Но и она должна была скоро померкнуть: со всех сторон подступали сине-черные тучи.
- Сударь... - боязливо окликнул меня машинист. - Мы свернули с основного пути. Эта дорога закончится в предгорьях.
- Так, - протянул я. Обманули. Направили, Жнец знает куда... - Где же закончится этот путь?
Машинист пожал покатыми плечами.
- Там какая-то военная ерунда. Но она, вроде... - он замялся, - вроде, заброшена давно.
- Охраняется? - спросил я.
- Не могу знать! - машинист забился в угол кабины и торопливо побожился: - Ктулба свидетель!
Я взъерошил волосы. Подошел к окну. Ветер холодил мое мокрое после умывания лицо. Локомотив рассекал мглу. Казалось, весь мир опустел. И лишь примитивный, громыхающий механизм на паровой тяге упрямо мчал через необитаемое пространство по рельсам, словно насекомое по дорожке из феромонов. Багровый серп Жнеца-Бриарея растворялся в густеющих тучах.