Но кадет Румари не учёл того, что в глянцевой пластиковой стеновой панели можно рассмотреть отражение идущего позади тебя не хуже, чем в зеркале, а чтению по губам я была обучена ещё на «Безымянном».
— Я передумала, — резко остановилась и повернулась к пикси, который воссиял ярчайшей из улыбок, подумав, что его не будут наказывать. — Идите и помойте трубы, ведущие к цистернам с отходами в нижнем трюме. У вас как раз шесть рук, вы с этим превосходно справитесь к утру.
— Но… но… — Пикси спал с лица, когда понял, что вместо сновидений в уютной постельке ему придётся всю ночь напролёт ползать внутри сточных труб. — Это же делают обычно роботы… функция самоочистки…
— Функция самоочистки труб, как некоторые другие важные системы корабля, сейчас сломана благодаря деятельности ваших сокурсников. Что касается роботов, то они и так работают на износ, плюс им ещё требуется питание. А это ваше наказание, вперёд! Выполнять!
Я была злая, о да. Я была настолько злая, что когда ворвалась в холл сектора «Д», кадеты пристыженно замолчали и замерли. Понятия не имею, что именно они обо мне говорили, пока я шла от рубки в холл, но, очевидно, ничего хорошего они сказать обо мне не могли. Я застала провинившуюся троицу как раз тогда, когда Джордано и Микерх вцепились в одну и ту же тряпку, а Оллейро, сверкая голым торсом, стоял позади них и держал пластиковое кашпо с водой над головой.
— Кадеты Ковальро и Фуч, вон отсюда! Ваше наказание на сегодня завершено! — рявкнула на затихших ларков. — И если ещё раз посмеете назвать меня пигалицей, то я вновь прилюдно покажу, кто из нас сильнее. Думаю, вам будет крайне неприятно проиграть спарринг той в ком «росту едва-едва выше пупка».
Удивительное дело, но оба парня синхронно кивнули, отпустили тряпку, из-за которой явно только что ссорились, и без всяких возражений и колебаний испарились из холла. Я перевела сердитый взгляд на оставшегося Оллейро. Поразительно, но будучи в одних только брюках, он чувствовал себя крайне непринуждённо, будто на самом деле это не он стоял предо мной наполовину обнажённым, а я перед ним. Нахальный взгляд прошёлся по мне от макушки до носков ботинок, внушительные руки сложились на груди. Определённо, если бы не читала досье на Оллейро Кхалариша, то заподозрила бы в нём призёра межгалактического соревнования по бодибилдингу: эффектная поза, копна небрежно уложенных в многочисленные косички волос, гордый взгляд… Но нет, он был всего лишь обыкновенным ларком. Негласным лидером среди текущего набора практикантов на «Молниеносном», самым крупным и определённо самоуверенным из всех собравшихся на борту космического корабля.
— Ну, а вы, кадет Кхалариш, почему не в форме? Что за нововведение щеголять по кораблю с голым торсом? Это, между прочим, не ваша личная каюта, чтобы вы могли позволить так себя вести.
— Прошу прощения, адъютант Джерри. — Ларк со светлой гривой тут же поставил кашпо на пол и взял одежду, которую предварительно аккуратно сложил в коробку и повесил на магнитный крючок под потолок. — Я всего лишь не хотел испачкать форму при отработке наказания. К тому же на «Молниеносном» нет девушек, я не думал, что это может кого-то смутить. Ну, то есть нет девушек, кроме вас, разумеется, но вы неоднократно подчёркивали, что не считаете себя таковой.
— Наказание закончено, кадет Кхалариш. Можете одеться, — процедила сквозь зубы, чувствуя, как стираю эмаль.
Не знаю, что именно меня задело в словах ларка, по сути, он был прав. Вот уже как три года я везде представлялась как «личный адъютант адмирала Нуаре», говоря о себе в обезличенном тоне. Я знала, что Даррен не любит и не ищет женского внимания, возможно, именно поэтому в какой-то момент стала стричься ещё короче и носить исключительно брюки, хотя даже форма кадетов женского пола предполагала наличие юбок. Даррен ценил меня как помощницу, и больше всего на свете я боялась потерять его доверие.
Несколько эльтониек-майоров неоднократно открыто пытались «наладить контакт» с адмиралом, так как Устав Космического Флота не запрещал отношений между офицерами старших званий. И всякий раз Даррен выпроваживал предприимчивых эльтониек со столь каменным выражением и презрением во взгляде, что я после этого предпочитала вообще исчезать из поля его зрения. Как-никак, но согласно легенде, придуманной Особым Отделом, моей матерью является именно эльтонийка.