Рид застонал от бессилия. Он зашел так далеко, начиная с Франции, затем Бельгии и теперь Швейцарии... И для чего? Чтобы найти старого друга, которого он едва помнил, мертвым на полу собственной кухни без каких-либо документов?
Зазвонил телефон, так сильно напугав Рида в тишине пустой квартиры, что тот резко развернулся и сел в защитную позу. Раздался еще один звонок. Он проследовал за звуком к серому креслу в углу. Приподняв подушку, он обнаружил черный беспроводной телефон.
«Стационарный?»
Телефон продолжал звонить в его руке, пока Рид решался. Маленький дисплей сообщал, что абонент неизвестен. Он понимал, что не стоит этого делать, но других зацепок не было. Некуда идти отсюда.
Нажав зеленую кнопку, Рид приложил трубку к уху, но ничего не сказал.
Сначала он слышал лишь чье-то дыхание. Затем мужской голос произнес:
– Там, должно быть, довольно холодно.
«Ничто не сравнится с этим видом», – слова сами собой возникли в голове, словно фраза «будь здоров», когда кто-то чихнул.
Это была кодовая фраза. Это был звонок из ЦРУ или же кого-то конкретного в ЦРУ. Это был код и он знал его. Но ничего не ответил.
– Ты слышал меня? – голос казался знакомым, но так и не вызвал никаких воспоминаний. – Я сказал: «Там, должно быть, довольно холодно»... Алан, ты на связи?
– Алан мертв, – тихо ответил Рид, не пытаясь замаскировать собственный голос. Он уже ответил на звонок. Теперь он хотел понять, узнали ли они его. Кроме того, он хотел, чтобы они узнали о случившемся.
– Что? Кто это? – требовательно спросил голос в трубке.
– Вам стоит прислать кого-нибудь, – Рид считал, что его друг заслуживает того, чтобы его отвезли домой и похоронили с почестями.
– Господи, – выдохнул голос после продолжительной паузы. – Твой голос... Кент?
Рид молчал.
– Не могу поверить, – продолжил собеседник. – Ты же был убит на задании... Это правда ты? Это невозможно. Послушай, оставайся там, хорошо? Мы отправим людей, чтобы забрать Ридижера и вытащить тебя...
– Я не могу оставаться здесь, – произнес Рид. – И не могу доверять вам.
– Кент, подожди, просто выслушай меня. Не клади трубку. Мы приедем... – Рид повесил трубку. Он выключил звук и бросил телефон обратно на кресло.
Понимал ли этот таинственный незнакомец или нет, но он только что выдал Риду три важных момента. Первое: он узнал Кента по голосу, что подтвердило многое из выведанного ранее. Второе: человек на том проводе, казалось, не столько был шокирован смертью Ридижера, сколько внезапным воскрешением Кента Стила, что лишь утвердило мнение Рида по поводу нечестной игры со стороны Управления. Третье и самое главное: они считали его мертвым. Собеседник сообщил, что он был признан убитым в бою. Неужели они и правда так считали или это очередной обман? Если ЦРУ считало, что он мертв, это означало, что кто-то другой имплантировал ему подавитель памяти.
«Я бы не смог сделать это сам. Просто физически не смог бы, – даже Кент согласился с этим. – Кто-то еще помог».
В голове снова мелькнуло видение. Гостиничный номер в Абу-Даби. Холодная пицца. «Мы беспокоимся за тебя».
Возможно, это было сделано не со зла.
Его взгляд медленно прошелся по комнате к телу, лежащему на полу.
Возможно, это был акт милосердия.
Сердце Рида бешено заколотилось. От неожиданности он даже прикрыл рот. Кто-то еще, кто-то, кроме самого Кента, знает о подавителе памяти. Список людей, которым он мог доверять, должен быть достаточно коротким.
Ридижер был другом. Он заслуживал доверия. Он был бы в этом списке.
Иранцы получили информацию из другого источника. Они пытались получить ее у этого человека, Ридижера. Они пытали и убили его, чтобы раздобыть информацию о месте проживания Кента в Нью-Йорке.
Алан Ридижер был убит из-за него.
Рид ощутил, как что-то внутри воспламенилось. Он не испытывал этого раньше или просто не помнил. Это был жар, разгорающийся, словно пламя. Гнев? Нет. Это было нечто большее. Это была ярость, это была жажда, которая лишь росла от осознания, что он может что-то сделать. Это было не похоже на те холодные, механические рефлексы, с которыми он убивал иранцев и пытал Отца. Как раз наоборот, это была дикая жестокость, смешавшаяся со стремлением схватить этих ублюдков за горло и наблюдать, как огонек жизни медленно тухнет в их глазах.