Annotation
Что случится, если встретятся легендарный сыщик, два самых могущественных лорда Империи и скромная воспитанница монастыря? "А ... все понятно, - скажет читатель. - Опять несчастная сиротка, запретная или безответная любовь. Знаем - читали". Возможно, вы правы, но подчеркнем: только "возможно"! Ведь любовь любовью, но тайна смерти, рождения и жизни Илламэль Ивитт уже несколько веков тревожит лучшие умы и горячие сердца Империи.
Горобенко Людмила Николаевна
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 24
Горобенко Людмила Николаевна
Агентство "Миф"
Агентство "МИФ"
Глава 1
Мать Анесса, приорина монастыря ордена Спасения, худосочная высокая старуха с черными, как смоль, волосами и страшными пронзительными глазами навыкате, грозно взирала на стоявшую перед ней девушку. Лицо настоятельницы, напрочь лишенное каких-либо жизненных красок, не выражало никаких эмоций. В цепких пальцах длинная гибкая указка ... не раз исполнявшая хлесткую пляску на спинах воспитанниц.
"Ворона на последней стадии истощения", - втихомолку посмеивались над ней питомицы. Но и боялись пуще огня - старуха была черной ведьмой. С такими не шутят.
- Илламэль Ивитт, - сухой и равнодушный голос монахини, как порыв стылого ветра с бескрайних просторов пустыни. Царапает не хуже колючих песчинок, - вам исполнилось восемнадцать.
Девушка, что стояла перед ней была небольшого роста, с изящной фигуркой, хорошенькое личико, выражает почтительную покорность, но в больших карих глазах светятся ум и непокорность. Ее густые орехово-золотистые волосы заплетены в длинную косу и перекинуты через плечо.
"Вот новость! - фыркнула про себя Илла, в то время как ее поза выражала смиренное почтение. - Представь, я уже несколько дней об этом знаю!"
- Посему вам надлежит покинуть стены сей обители не позднее завтрашнего утра, - продолжила царапать мать Анесса.
- Как?! ... Как с утра? - не поняла Илла. - А куда ж я пойду?
Илламэль подняла на наставницу большие светло-карие глаза, в которых застыли страх и немая мольба.
Но ведьма неумолима. Хотя ее лицо по-прежнему холодно и бесстрастно, втайне она упивается страхом и беспомощностью юной питомицы, что рвала завистливое сердце старухи красотой и невинностью.
- Вы прекрасно осведомлены, что по достижении восемнадцати лет воспитанницы уходят из монастырей ордена. Ваша дальнейшая жизнь нас не интересует.
- Но, матушка, - Илла попыталась что-то сказать и тут же осеклась под ледяным взглядом, опустила полные непролитых слез глаза, чтобы скрыть отчаяние.
- Можете идти. Сестры помогут вам собраться.
Илла вышла из кабинета и медленно поплелась по гулким, продуваемым всеми ветрами коридорам древнего замка, что затерялся среди бескрайних лесов Империи.
До сего дня Илла еще надеялась ... думала, ей разрешат пройти ритуал посвящения. Ведь она так старалась. Стиснув зубы и смирив гордость. Была послушна и кротка. Понимала, что за порогом обители ее никто не ждет. Здесь был ее дом. Пусть суровый, порой жестокий, но привычный и понятный. Илла всеми силами стремилась доказать свою полезность. Научилась молчать, когда хотелось кричать от несправедливости. Безропотно сносить грубость и насмешки богатых девиц, которые проходили здесь обучение, прежде чем выйти в свет и найти жениха. Со временем она стала хорошо разбираться в духах, составляла сложные мази на основе лесных трав. Умела, как никто другой, уложить волосы или приготовить ванную.
Она рассчитывала стать послушницей, остаться в монастыре и работать камеристкой или даже простой прислугой у благородных леди ...
И настоятельница молчала ... целую неделю. Это внушало уверенность ...
Что же теперь с ней будет?
Слезы, не сдерживаемые чужим присутствием, потекли по щекам. Девушка нашла укромную нишу и разрыдалась от горя и отчаяния.
- Илламэль, ну где же ты ходишь? - голос кастелянши прогремел над головой так неожиданно, что Илла едва не подпрыгнула от испуга. - Я уже собрала для тебя сумку. Иди, забирай.
Дородная сестра Бирта, с лицом простодушной деревенской бабы, схватила Иллу за руку и потащила вниз по крутой каменной лестнице.
- Ты чего, дуреха, слезы-то льешь? - кастелянша резко остановилась. Илла с разбегу ткнулась лицом в ее жирную спину. - Радуйся, что приорине сегодня не до тебя. Отпустила - и хорошо. А то с нее станется. Отсюда еще ни одна просто так не уходила. Считай, тебе сказочно повезло.
Илла ошеломленно смотрела на сестру Бирту. А та насмешливо покачала головой:
- Эх, простота. Сирота - одно слово. Сколь вас, горемычных, тут перебывало. Да не всем везло как тебе.
Илла не понимала, какое ж это везение, если тебя из дому гонят.
- Думаешь, чего она так долго тянула с твоим отчислением? - кастелянша наклонилась к девушке и перешла на шепот. - Да нужна ты ей - вот что! Выучкам-то богатеньким так ладно угодить окромя тебя никто не может. Она и не хотела отпускать. Да тут, как назло, начальство заявилось - а ты ни воспитанница, ни послушница. Для первого пострига-то время надобно. А ведьма все тянула, ждала, когда сама на поклон придешь. Тогда бы эта ворона своего не упустила. Такие бы условия выставила - все твои денежки себе заграбастала. А хорошим камеристкам и платят хорошо. Чуешь к чему я? Мой совет: пока она главой ордена занята - беги. Как можно дальше и скорее. Можно прямо сегодня. Вечером в город посыльный поедет. С ним и езжай. Здесь не ночуй.
Когда спустились в коморку сестры Бирты, та кивнула на лежавший в углу саквояж из плотной темно-коричневой материи.
- Твое. И вот еще ... на, - кастелянша протянула тощий кошелек, - выходное пособие. Только как можно на такие деньги-то в миру устроиться - никому не ведомо. Тут только на проезд и хватит. Ну чего уж ... Иди что ли, горемыка, поцелую на прощание.
Кастелянша вдруг притянула растерявшуюся девушку, прижала к огромной груди и чмокнула в макушку.
- Береги себя, девочка. Красивая ты, хорошая, но невинна и простодушна, а таким туго приходится. Не доверяй никому, особливо мужикам. Строжись. А то налетят, коршуны, растерзают и сердце, и душу. Чтобы выжить, нужно быть хитрой, злой и сильной.
Сестра шмыгнула носом, еще раз крепко притиснула к себе Иллу, потом грубовато подтолкнула к дверям:
- Ну, ступай, ступай. Некогда мне.
Но Илла не могла уехать просто так. Было у нее еще одно дело...
Она поспешно поднялась к себе в келью, больше похожую на каменный мешок в каком-нибудь подземелье, чем на жилище юной воспитанницы, схватила несколько личных безделушек, запихнула в сумку, даже не взглянув на вещи, уложенные сестрой Биртой.
Она понимала: кастелянша права и настоятельница на нее зла, а потому остаться здесь еще на одну ночь было бы непростительной глупостью. Слишком хорошо знали воспитанницы нрав матери Анессы, чтобы так рисковать. Страшные истории о черной ведьме холодили сердце. Уже не одна юная сиротка бесследно сгинула в темных подземельях замка. А по ночам, особенно перед снежной бурей или летней грозой, слышались за дверями келий чьи-то шаги, стенания и плач.
Прошло меньше получаса, как Илла мышкой прокралась вдоль каменной ограды и проскользнула в тайный пролом, что прятался от посторонних глаз за развесистыми кустами. Промчалась по едва заметной тропинке подальше в лес и только когда отбежала на приличное расстояние, успокоилась и перешла на шаг. А еще через несколько метров вдруг осела прямо на тропу. Слезы горячим ручьем хлынули из глаз. Горькие сиротские слезы.