— О, Билль! Это мы знаем… И на получающих низкую плату…
— И на получающих очень низкую плату. Знает ли это союз плотников и столяров, назначивший восемьдесят пять долларов вступительного взноса?! Остается добавить, что Американская федерация труда разделила рабочих на американцев и иммигрантов, на иммигрантов натурализовавшихся м иммигрантов, не имеющих прав гражданства; на мужчин и женщин, — и союз парикмахеров не принимает женщин в число своих членов; на белых, черных и желтых, — и почти все союзы закрыты для китайцев и негров. Все существующие на земле способы разделения людей знакомы этой удивительной Федерации и ею использованы.
Во главе АФТ бессменно стоит Сэмми-Жаба. Самуэль Гомперс — сигарочник, заседающий в комиссиях и проповедующий в церквах, получающий двенадцать тысяч долларов в год в качестве президента Американской федерации труда и шесть тысяч долларов в качестве вице-президента Национальной федерации граждан, где толкуют о том, что «рабочие союзы существуют для рабочего, но не против кого бы то ни было».
Я никогда не пойму, почему этот субъект с рыбьим ртом и плешинками на голове, смахивающий на больного стригущим лишаем младенца, — почему этот низкорослый экземпляр человеческого рода считает себя подходящим вождем для ребят с Запада, пролетариев с красной кровью, из которых каждый без труда может прихлопнуть его на месте!
— Эге, Биль! Отчего ты не сделал этого?
— Очень возможно, ребята, что я это сделаю… «Я не хотел бы, — сказал Гомперс недавно, — чтобы у нас приучились играть правами предпринимателя». Напротив того, он хотел бы увидеть представителей капиталистов и рабочих, мирно встретившихся вокруг стола для обсуждения общих интересов.
Рабочие города Виктора! Не играйте правами Вильфрида Реджа! Ступайте, садитесь с Реджем за стол потолковать о ним о хлебе и мире. Идите, на этом столе вас ждет блюдо для безработных, о котором писала одна промышленная газета: «Блюдо из свинца, способное удовлетворить даже самый прожорливый аппетит».
Левой рукой Хейвуд откинул со лба светлые волосы, и Крейн увидел, что у него на левой руке между мизинцем и средним пальцем — короткий обрубок.
— Я кончаю. Я нахожусь здесь не для того, чтобы говорить о правах хозяев. Я пришел вам сказать… Рабочие плавильного завода «Стандарт» в городе Денвере и завода Глоб и Грант в городе Колорадо только что предпочли голод и стачку голодной заработной плате при двенадцатичасовой работе у горящих печей. Для Западной федерации рудокопов каждая стачка — этап в смертельной борьбе с эксплуататорами. Западная федерация рудокопов знает, что два плавильных завода не могут выиграть стачку! Западная федерация призывает плавильные заводы округа Крипл-крик прекратить работу; рудокопов — прекратить доставку руды Плавильному тресту; углекопов — прекратить доставку угля Северной тихоокеанской дороге, родной сестре Плавильного треста!..
— Слушайте! Слушайте! Правильно!
— Нет! Нет! Как же это, брат Хейвуд, всем нарушать контракт из-за двух заводов?
Голос высоко поднялся из толпы и просвистел над головами как камень, который метнули в трибуну.
— Молчите, — Хейвуд взмахнул кулаками, — замолчите! Потому что человек, который сказал это, — скэб… Не больше, чем грязный скэб… с билетом юниониста. Это Американская федерация труда придумала соглашения, заключаемые для каждого цеха и каждой местности на разные сроки. Это она воспитала удивительное чудовище — организованного штрейкбрехера, поклоняющегося контракту, как богу.
Бастуют машинисты, но в том же предприятии работают организованные котельщики. Бастуют на постройке плотники, но организованные каменщики уважают святость своих контрактов. Грузчики пытаются остановить всю работу в доках, но члены союза моряков обслуживают суда, которые погрузили скэбы. Железнодорожники перевозят уголь, добытый скэбами в угольных копиях. Скэбы добывают руду для наших металлических заводов…