Прошло почти две минуты, пока Уэбли смог прийти в более-менее сносную форму, чтобы принять хоть какую-нибудь форму вообще. Появилась голова, затем материализовались лапы, выдвинулся похожий на плюмаж хвост. На мохнатой голове возникли два глаза, два больших уха, нос и пасть, как у кота. Уэбли потянулся, осторожно проверяя каждую лапу и размахивая хвостом.
– Что случилось?
– Трудно объяснить, — ответил симбионт, — это был Гларрк и в то же время не Гларрк. В какой-то момент он все понимал, а потом полностью потерял рассудок. — Кот-Уэбли содрогнулся. — Никогда не думал, что один из нас может сойти с ума. Я всегда считал, что это прерогатива людей.
– А сейчас ты уже полностью восстановился?
– Полностью. Нашел то, что искал? Форчун пожал плечами.
– Мне кажется, что я нашел все, что было бы интересно Империи. Давай убираться отсюда.
– Разумное предложение.
– Хочешь прокатиться? Уэбли покачал головой:
– Я рад, что пока еще могу двигать лапами. Симбионт вышел из дома, гордо подняв вверх хвост.
– Но я не намерен идти пешком, — заявил Ганнибал. — Здесь за углом стоит прекрасный экземпляр техники.
– Не знаю, чем он тебе понравился. Я бы не стал им пользоваться. На меня все эти штучки не производят впечатления.
Пока два агента ТЕРРЫ обыскивали дом, солнце уже взошло, и сейчас его лучи отражались от перламутрового глянца кузова «ягуара». Форчун обошел машину со всех сторон, задумчиво поджимай губы.
– Было бы намного удобнее, — заметил Уэбли, — если бы Кимбалл оставил инструкции по управлению ею.
Форчун улыбнулся:
– Дружище, что один может изобрести, другой может отгадать. Например, это вот, ясное дело, ручка открывания двери.
Форчун открыл дверцу и сел за руль:
– А это, несомненно, рулевой механизм.
– А что ты скажешь о рычаге, который торчит вон там, посередине?
Ганнибал посмотрел на него и на схему, выгравированную на черном шаре сверху рычага.
– Хм-м-м. «Р»…один, два, три и четыре. Загадка… Но представляется вероятным, что этот рычаг регулирует передаточный механизм колес. В этом случае цифры имели бы смысл.
– А буква «Р»? — спросил Уэбли с кислым видом. — Что она обозначает: Радио? Резерв? Распутин?
Ганнибал нахмурился, переместив рычаг назад и вперед. Все осталось по-прежнему.
– Республиканец? — отважился симбионт.
– Твои потуги на юмор кажутся до странности неуместными: они идут по пятам близкой беды, — сказал Форчун.
– Революционер, — пробормотал Уэбли.
– Ротор кажется более логичным.
– Принимается. А теперь — как ты заведешь машину?
Форчун осмотрел приборы на панели управления и тут обнаружил ключ, торчащий в гнезде. Он повернул ключ, затем нажал кнопку с маркировкой «Пуск».
Двигатель «ягуара» с ревом заработал, и Форчун испуганно схватился за руль. Уэбли выпрыгнул в открытое окно и стал летать кругами, взволнованно хлопая крыльями. Мотор заработал, но машина не двигалась с места. Успокоившись, Уэбли влетел обратно в автомобиль и снова превратился в кота.
Ганнибал нащупал правой ногой на полу педаль, от которой, как он установил, зависел рев и грохот и срабатывание одной из двух шкал управления прямо перед ним. Если рассуждать логически, левая педаль должна была приводить в действие вторую шкалу — с надписью «км/ч». Он попробовал нажать на нее. Никакого толку.
– Попробуй эту штуку с передачами, — осторожно предложил Уэбли.
Ганнибал толкнул ручку вперед — как он предполагал, в положение «один».
Машина ни с места. Возможно, средняя панель… Он нажал ее.
«Ягуар» рванулся вперед. Уэбли в ярости завопил и взмыл в воздух. Форчун направил машину вокруг насосной и вернулся на прежнее место, нажав на тормоз. К тому времени, когда был сделан полный круг вокруг домика на скорости тридцать километров в час, он уже разобрался в системе управления. Если повезет, он надеялся, что узнает, зачем там эта буква «Р». Вскоре Ганнибал почувствовал себя вполне уверенно в освоении машины, чтобы отправиться на ней в путь.
С помощью Уэбли, который кружил над ним в виде птицы, выполняя роль проводника, Ганнибалу оказалось нетрудно доехать на этом спортивном автомобиле к тому месту, где они оставили свой темпоральный транспортный корабль. Он остановил машину в роще недалеко от дороги и выключил зажигание. Через пять минут он нашел площадку для своего корабля.
Уэбли устремился вниз и приземлился на его плечо, с шумом сложив большие крылья. Через мгновение симбионт перетек в свое обычное состояние.
– Осторожно, — предупредил он.
– Я помню инструкцию, — заверил его Форчун.
Прислонившись спиной к дереву, он точно отрегулировал свои «наручные часы» и притронулся к заводному валику. Само управляющее устройство исчезло, чтобы догнать невидимый транспортный корабль. Прошло пять секунд, в течение которых Форчун оставался абсолютно неподвижным. Затем, после мгновенной яркой вспышки, как «часы», так и корабль внезапно появились. Форчун встряхнул руку — кожу на запястье покалывало. Если бы он пошевелил рукой во время этой пятисекундной операции, возвращающийся аппарат мог бы отрезать ему кисть.
Он открыл корабль и забрался внутрь. Корабль имел цилиндрическую форму с закруглениями на торцах. Диаметр его составлял два с половиной метра, длина ровно в три раза больше. Кабина была достаточно просторной, но далеко не роскошной. Переднее полушарие представляло собой сплошной иллюминатор, в то время как снаружи оно, казалось, было выполнено из того же светонепроницаемого серебристого материала, что и остальная машина. Пульт управления занимал широкую панель. Форчун поневоле сравнил его с доской приборов в «ягуаре». В задней части корабля располагался темпоральный двигатель в герметичном сферическом блоке. Эта машина времени была фантастически мощна и легка в управлении. Форчун имел лишь самое общее представление о принципах ее работы. Во всех сорока семи планетных системах Галактической Федерации всего лишь восемь или девять человек полностью разбирались в теории путешествий во времени и ее практическом применении, поэтому невежество Форчуна в этом отношении было простительным.
Спрятав портфель с заметками и магнитофонными лентами, Форчун уселся за пульт управления.
– Уэбли, я хочу знать содержание остальной части отчета Кимбалла, прежде чем мы залезем в это дело поглубже. Будь добр, посади «жучка» в кухне фермы на подоконник.
В голосе Уэбли послышались слабые нотки тревоги:
– Ты ведь не собираешься начать вмешательство, а?
– Конечно, нет. Кимбалл мертв. Отправив свое сообщение, он породил тем самым целый ряд событий, которые охватывают сейчас полгалактики. На этой стадии игры вмешательство с нашей стороны слишком сильно повлияло бы на большое число временных линий. Это не имеет смысла. Самое лучшее, что мы можем сделать, — послушать, что было в момент примерно за час до смерти Кимбалла. В «жучок» я установлю саморазрушающееся приспособление. Тебе следует лишь установить его и вернуться сюда.
– Хорошо, — согласился симбионт.
Часы показывали 04:16:25. Уэбли возвратился на корабль вполне благополучно. Из устройства связи четко доносился голос Соробина Кимбалла:
«…таким образом, Империя усматривает прямую и безотлагательную угрозу в этой новой волне рационального мышления, которая охватила западный мир. В отличие от поверхностного рационализма коммунистического блока, западный вариант побуждает людей думать объективно обо всех сферах жизни. Появились социальные критики, у которых нет никаких лозунгов, которые не размахивают никакими флагами и которые не боятся исследовать все освященные временем вечные истины. Империя любит логику, потому что логику можно использовать для поощрения тирании, однако иерархия Империи не может мириться с требующей доказательств рациональностью. Если бы истинно рациональное мышление смогло прочно утвердиться на этой планете, — а такая угроза существует, — почти нет сомнения, что в течение нескольких десятилетий Земля будет полностью готова для членства в Галактической Федерации, а надеждам Империи на установление тирании во всей вселенной был бы нанесен тяжелый удар…»