— Но я же… — начал Канги.
— Я знаю его очень давно и, поверьте, хорошо представляю, на что он способен. Но он бы никогда не стал просто так из скуки убивать людей, хотя бы потому, что ему это не выгодно!
— Ты великая волшебница, Мирослава, — покачал головой шаман. — Но в этот раз твои глаза ослеплены любовью к этому человеку. Он чудовище, демон! И я отправлю его туда, где ему и место.
— Это куда же? — чародейка прищурилась.
— В Мир Демонов, таких же, как и он, — вскинув подбородок, ответил Канги. — Такого мое слово!
— Ну, и сволочь же ты, — прошипела Мирослава, резко развернулась на каблуках, глубоко вздохнула, и ее глаза налились колдовским огнем. — Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому!
Она повернулась к шаману и толкнула его магией в сторону, старый индеец отлетел на несколько десятков метров и хорошенько приложился спиной о стену одного из домов. К Мире тут же устремились его ученики. Первого она просто ударила в солнечного сплетение, второй — получил парализующее заклинание, а третьего — огрела по виску слабеньким Молотом Силы, после чего рванула к Лоэгайре. Она была уже почти у клетки, как вдруг почувствовала, что кто-то обхватил ее руками, зажав туловище как в тиски.
— Мира, прекрати! — Ланселот так сильно сдавил ей грудь, что волшебнице стало трудно дышать.
Она выругалась, шепнула заклинание и рыцаря отбросила на другой конец площади. Мирослава подбежала к клетке и голыми руками разломала толстые промасленные бамбуковые стебли, Лоэгайре схватил ее за руку и в этот момент по шее девушки что-то скользнуло. Чародейка прижала левую руку к небольшой неприятно кровоточащей царапине на шее и попыталась ее залечить, но магия больше не подчинялась ей. Девушка в панике попыталась нырнуть в портал, но Эфир был глух и никак не реагировал на ее потуги, по щекам Мирославы потекли слезы бессильной ярости, Гайре крепко зажмурился и молча сел обратно на пол клетки. Очухавшиеся от боя с чародейкой ученики шамана ловко скрутили ей руки толстой грубой цепью и бросили в выкопанную в земле яму, закрытую бамбуковой решеткой. Мира опустилась прямо на землю, обхватила голову руками и тихо взвыла.
Солнце медленно клонилось к закату. Девушка сидела и думала, о том, как же ей все-таки выбраться и спасти Лоэгайре от неминуемой смерти, как вдруг почувствовала, что в ней что-то изменилось. Пальцы слегка закололо, перед глазами все заплыло, а на лбу выступил холодный липкий пот. Мира не знала, что с ней происходит, но эти неприятные ощущения подняли в ней новую волну гнева и отчаяния. Ланселот был совсем близко, он сидел в паре метров от тюрьмы и печально смотрел куда-то вдаль. Чародейка поднялась на цыпочки и посмотрела в ту же сторону. Шаман в праздничном одеянии в сопровождении своих учеников и выживших жителей деревни вывел Гайре из клетки, и они направились в сторону высокого холма. Рыцарь поднялся и пошел им навстречу, он остановился рядом с Лоэгайре и тот что-то негромко ему сказал, Ланселот пристально посмотрел ему в глаза, кивнул и снова пошел в сторону тюрьмы Миры, уселся неподалеку и продолжил смотреть. Девушка застонала и с силой стукнула ногой по полу, на влажной земле остался глубокий след.
— Ланс! — в отчаянии крикнула она. — Ланс, ну я прошу тебя выпусти меня!! Неужели ты сможешь спокойно смотреть, как его будут убивать?! — закричала она, рыцарь ничего не ответил. — Ну, Ланселот, ну пожаалуйста! Я тебя в жизни не о чем не просила!
— Мира, я не могу, — негромко ответил он.
Девушка зарычала и по привычке тряхнула руками, как бы сбрасывая лишнюю накопленную энергию и вдруг, к великому удивлению и радости волшебницы, с ее пальцев сорвалось пара искорок. Она попыталась разорвать заклинанием цепь, но у нее ничего не вышло. Пальцы опять закололо, загудели нарастающей головной болью виски — магия возвращалась, а вместе с ней силы, злость и целеустремленность.
— Выпусти меня, слышишь!!! — в ярости заорала Мирослава уже раз в сотый, наверное, и затрясла решетку из бамбуковых стволов. — Ты все равно не сможешь меня здесь надолго задержать, но если я выйду отсюда сама, то не поздоровится всем! Выпускай!!
— Мира, я не могу тебя выпустить, прости, — Ланселот опустил глаза. — Этот человек, если его еще можно так назвать, уничтожил целую деревню, просто из-за того, что ему стало скучно! Он заслужил все это!
— Ты не понимаешь, — простонала чародейка, по ее щекам потекли слезы. — Он не делал этого, его подставили!! И сейчас его не просто убьют, его лишат души!! Ты себе даже представить не можешь, что это значит. Прошу, тебя, Ланс, отпусти меня, — ее глаза умоляли.
— Прости, — рыцарь тяжело вздохнул и отошел от решетки.
— Подонок! — выкрикнула ему вслед Мира.
Ярость придала ей сил, вокруг рук бешено заметались искры, ослепительно вспыхнули бирюзовые глаза, девушка резко дернула руками и просто разорвала стальную цепь, сковывающую ее запястья. Бамбуковая решетка с треском вылетела, и волшебница покинула свою тюрьму. Присматривающий за ней абориген зашептал молитву и попятился. Ланселот подбежал к ней сзади, заломил руки и прижал к себе.
— Отпусти, все равно не удержишь, — прорычала Мирослава.
Она резко откинула голову назад, разбила ему затылком нос, извернулась и побежала к холму, над которым клубились тяжелые бордовые и ярко-оранжевые облака.
Она телепортировалась прямо к подножью холма и полезла наверх, горячий влажный воздух, поднимающийся с местных болот, с хрипом вылетел из ее легких. На вершине холма было пусто, колдун уже ушел, как и все его ученики. Прямо посредине полянки зияла огромная черная воронка, которая медленно и неумолимо протягивала к Лоэгайре длинные черные щупальца.
— Гайре! — выкрикнула чародейка, бросилась к нему и упала рядом на колени.
— Мира, ты все-таки пришла, — он слабо улыбнулся.
Вся грудь и живот мага были залиты его волшебной кровью, лицо было бледным и измученным, а на лбу выступали капельки пота.
— Нам нужно выбираться отсюда, — торопливо прошептала девушка и принялась судорожно залечивать его раны, которые никак не хотели затягиваться, а черные щупальца воронки подбирались все ближе.
— Не надо, солнышко, не надо, — он взял ее за руку. — Ты не сможешь мне помочь, этот колдун свое дело знал. Меня утащит в Мир Демонов и выбраться оттуда я уже не смогу.
— Я не позволю.
Мирослава плакала и ее горячие слезы капали Лоэгайре на лицо, она прижала его голову к своей груди и зарылась носом в его темные волосы.
— Не позволю!
— Побудь со мной, хочу чтобы последним, кого я видел перед смертью была ты, — каштановые глаза смотрели ласково и печально.
— Не прощайся со мной, — сквозь слезы прохрипела чародейка, вскинула к пылающим небесам заплаканное лицо и закричала, — Абрасакс!! Абрасакс!! — татуировка на ее шее засветилась серебристым светом. — Я ни разу у тебя ничего не просила Абрасакс, но сейчас прошу! Помоги ему!! Спаси!! Я заплачу любую цену, только спаси!!
Из ее горла вырвалось сдавленное рыдание, небеса молчали.
— Оставь это, посмотри на меня, — попросил ее Лоэгайре, щупальца воронки уже касались его ног.
— Проклятие! — выкрикнула Мира, глубоко вздохнула и вцепилась пальцами себе в грудь, холм огласил ее полный невыносимой боли вопль.
— Что ты делаешь?! — выкрикнул маг, но уже было поздно, в руках чародейки бился в такт ее сердцу серебристо-голубой сгусток энергии — половина ее Души.
— Я спасаю тебя, спасаю нас, — шепотом ответила девушка и впилась ногтями в его развороченную грудь.
Гайре закричал, по ее щекам продолжали течь слезы. Волшебница вытащила из его груди пульсирующий иссиня-черный комочек Эфира, а затем одновременно вложила себе в грудь половину его души, а ему — отдала свою. Лоэгайре застонал.
— Теперь каждый из нас имеет половину своей души и половину души другого и умрем мы только если нас убьют одновременно, — продолжая плакать, сказала она. — Я найду способ тебя вытащить, обещаю тебе, найду! Ты только держись и помни, что я никогда не перестану тебя любить и никогда не забуду, хорошо?
Она слабо улыбнулась, он раскрыл ладонь и передал ей залитый его кровью Камень мага.