Через несколько дней после моей встречи с «Рокки» Лавренов побеседовал с Акуфой. Тот недолго запирался, и как только Лавренов стал докапываться до его взаимоотношений с представителями местных властей, Акуфа с каким-то даже облегчением покаялся в своем грехе и в деталях рассказал о контактах с капитаном Соу. Он подтвердил информацию «Рокки», что пошел на сотрудничество, как говорится, не корысти ради, а исключительно в результате оказанного на него давления. Но самым ценным в его рассказе была готовность сделать все, чтобы загладить свою вину перед страной, которой он был так многим обязан.
Лавренов проявил «чуткость» и договорился, что в дальнейшем Акуфа будет консультироваться с ним прежде, чем выполнять то или иное задание контрразведки. Так состоялась его перевербовка.
В ходе дальнейшей беседы Акуфа рассказал, что однажды, а случилось это вскоре после антиправительственного выступления, капитан Соу пришел на встречу вместе с французским советником. Его фамилии Акуфа не знал, но, судя по приметам, это был Сервэн.
Француз задал ему несколько конкретных вопросов о характере деятельности бюро АПН, а затем Соу по своему обыкновению начал критиковать внешнеполитический курс СССР. По словам Акуфы, Сервэн неодобрительно поморщился и, сославшись на занятость, ушел.
Эти сведения добавили, конечно, несколько дополнительных штрихов к портрету Франсуа Сервэна, но решающего значения для его разработки не имели.
Все это время мы продолжали прослушивать домашний телефон Сервэна, однако, как и прежде, «навар» от этого прослушивания был невелик. Было зафиксировано несколько разговоров Сервэна с Коплендом, которые подтвердили информацию «Рокки» о существовании делового контакта между руководителем специальной секции «Руссо» и резидентом ЦРУ. Но в этих разговорах, к большому нашему сожалению, не содержалось никакой полезной информации о проводимых ими совместных мероприятиях.
В процессе прослушивания было выявлено большое количество нейтральных и служебных связей Сервэна. Мы, как и полагается, взяли их на учет, но найти им практическое применение не смогли.
Правда, одна связь (в прямом смысле этого слова, потому что она носила интимный характер) привлекла наше внимание, но ненадолго: оказалось, что Сервэн поддерживает близкие отношения с женой бельгийца Фламена — постоянного представителя ООН в стране.
Я однажды видел эту смазливую дамочку и, честно говори, подивился неразборчивости моего французского коллеги. Но, как говорится, сердцу не прикажешь! А видел я ее на том самом дипломатическом приеме в китайском посольстве, на котором у меня произошла стычка с корреспондентом агентства Франс Пресс.
Так вот, на этот прием жена Фламена явилась примерно в том же наряде, в котором знаменитая французская актриса Мирей Дарк предстала перед еще более знаменитым французским актером Пьером Ришаром в известном кинофильме про высокого блондина в желтом ботинке: спереди это было совершенно закрытое черное платье с длинным рукавом и глухим воротом, что называется, под самую шею, но стоило ей повернуться, как оказывалось, что вся спина оголена до такой степени, что в вырезе платья хорошо просматривается первый позвонок.
И тогда Гэри Копленд встал у нее за спиной и под дружный хохот окруживших его мужчин с чисто американской непосредственностью стал делать вид, что стряхивает в этот вырез пепел от своей сигары.
Увидев эту незабываемую сцену, я спросил представителя чехословацких авиалиний Иржи Хорначека, кто эта дама, и тот ответил, что это известная своей необычайной похотливостью жена постоянного представителя ООН. А еще он добавил, что за время пребывания в стране она успела переспать едва ли не со всей мужской половиной европейской колонии.
На этом наши последние достижения в разработке Сервэна, можно сказать, заканчивались, новых сведений почти не поступало. А потому настало время подвести кое-какие итоги.
Говорят, в мире драматургии существует шестнадцать основных сюжетов, а все остальное — вариации.
В вербовочной работе выбор основных сюжетов гораздо скромнее — их всего три: идеология, деньги и использование морально-психологического фактора. Зато вариаций по каждому такому сюжету не меньше, если не больше, чем в драматургии.
Анализ возможностей использования основных сюжетов мне ничего не дал, как я ни старался: ни один из них в чистом виде не годился для того, чтобы рассчитывать на успех.