Мой ответ явно не удовлетворил «Ринго». Он с подозрением глянул на меня, и по выражению его лица я догадался, что сейчас он лихорадочно вспоминает, где и когда мог меня видеть. Перебрав в уме все возможные варианты нашей личной встречи и придя к выводу, что живьем меня он никогда не встречал, «Ринго» переключился на фотографии и спустя какое-то мгновение вычислил, что незваный гость не кто иной, как советник советского посольства в сопредельной стране, являющийся к тому же резидентом КГБ!
Установив таким образом мою личность, «Ринго», как и подобает настоящему профессионалу, стер с лица удивление и растерянность, подошел к столу, положил в пепельницу сигарету и строго спросил:
— Чем обязан столь неожиданному визиту, мистер Вдовин? Что заставило вас покинуть насиженное место и отправиться в неблизкий путь?
Назвав мою фамилию, он тем самым фактически признал свою принадлежность к ЦРУ. Потому что только в этом заведении коллекционируют фотографии установленных и подозреваемых сотрудников советской разведки. Но я не торопился расценивать его признание, как оплошность. Когда к вам в гости без приглашения заявляется резидент иностранной разведки, который в это время должен находиться совсем в другой стране, да еще называет ваше подлинное имя, а не то, которое значится в вашем паспорте, давая тем самым понять, что зашел не шутки ради, а по какому-то очень серьезному поводу, надо быть последним идиотом, чтобы не догадаться, что за этим последует!
И лучший способ защиты — не упустить инициативу, не дать подавить свою волю к сопротивлению и с первой же ответной фразы дать понять, что ты тоже не лыком шит и в твоем лице представитель враждебной спецслужбы столкнулся с человеком, в неменьшей мере искушенным в делах такого рода.
Готовясь к встрече с «Ринго», я не исключал возможности в первую же минуту быть узнанным. Мы работали с «Ринго» в одной стране, и он просто обязан был знать в лицо всех сотрудников советского посольства, а тем более тех, кто связан с разведкой.
Но на практике во всех спецслужбах существует традиция скрывать от вербуемых (во всяком случае, до той поры, пока они не примут сделанное им предложение и на деле убедительно не подтвердят, что не являются двойниками) свои подлинные установочные данные… И потому вербовщики меняют свою внешность, применяют грим, парики, накладные бороды и усы, прочий театральный реквизит, используют вымышленные имена. И все это только для того, чтобы остаться неузнанными! Кто знает, чем закончится вербовочная беседа и какие она может иметь последствия для самого вербовщика!
Иногда даже в случае неудачи все может сойти с рук. Иногда дело заканчивается серьезными осложнениями и даже крупными неприятностями, и потому определенные меры предосторожности бывают просто необходимы.
Как-то резидентура КГБ в одной из азиатских стран подготовила вербовку сотрудника американской разведки. Дружеские отношения с ним зашли довольно далеко, и были обоснованные надежды, что рано или поздно они трансформируются в деловое партнерство.
Дело казалось столь верным, шансы договориться с американским разведчиком о сотрудничестве были столь велики, что начальник управления, по линии которого велась эта разработка, решил не ждать логического завершения разработки, а, выражаясь шахматным языком, перевести ее в форсированное окончание.
Приехав в страну, он, как водится, изменил свою внешность и при встрече с американцем назвался вымышленным именем. Но то ли американцу не понравилась его загримированная физиономия, то ли этот грим был наложен недостаточно умело, то ли начальник управления не сумел установить с ним психологический контакт, а скорее всего и то, и другое в сочетании с определенными тактическими ошибками, но только американец оказался несговорчивым человеком и от сотрудничества с советской разведкой отказался. Не помогли ни уговоры, ни посулы, всевозможных благ, ни угрозы!
Причем не только отказался, но и, опасаясь «длинной руки» КГБ, сразу же доложил о вербовочном подходе своему резиденту.
На следующий день американский посол нанес визит нашему послу и заявил ему решительный протест по поводу попытки высокопоставленного сотрудника КГБ завербовать американского гражданина (о том, что этот гражданин сам является разведчиком, посол скромно умолчал!). А чтобы у нашего посла не оставалось никаких сомнений относительно обоснованности этого протеста, американский посол назвал подлинную фамилию начальника управления и выразил искреннее недоумение по поводу того, что такой известный в определенных кругах человек использует вымышленные имена, надевает парик, гримируется и занимается прочими детскими забавами.