— Одну минуту, мистер Вдовин, — остановил меня «Ринго», когда я уже взялся за ручку двери. — Почему бы нам не обсудить ваше предложение?
Могу только догадываться, что повлияло на «Ринго» и заставило его меня остановить. Возможно, он представил себе все «прелести» местной тюрьмы и пришел к выводу, что не стоит искушать судьбу: пока американское правительство добьется его освобождения (если ему это вообще удастся!), он превратится в живой труп, если к тому времени вообще не отправится к праотцам. Не исключено, что он вспомнил одну недавнюю историю, которая была хорошо известна в ЦРУ и могла заставить призадуматься самого стойкого сотрудника.
За несколько лет до нашей беседы один из сотрудников ЦРУ, работавший, как и «Ринго», под «глубоким прикрытием», не имея на то соответствующего разрешения местных властей и действуя исключительно на свой страх и риск, отправился в отдаленный район одной африканской страны, где шли ожесточенные бои между правительственными войсками и формированиями сепаратистов, добивавшихся территориального отделения.
Резидентура КГБ заблаговременно узнала о том, что американец собирается в эту опасную поездку, и во взаимодействии с местными спецслужбами решила воспользоваться благоприятной возможностью и попытаться привлечь его к сотрудничеству.
Американца задержали и до установления его личности и выяснения причин появления в зоне боевых действий поместили в одну из местных тюрем. Его содержали во вполне сносных условиях, даже кормили из армейской кухни. Но то, что он там увидел, а, главное, перспектива надолго задержаться в этом заведении произвели на американца такое сильное впечатление, что на третий день, еще до того, как с ним была проведена вербовочная беседа, его рассудок замутился, да так, что вести с ним серьезные беседы уже не имело смысла.
Единственная польза, которую удалось извлечь из этой затеи, состояла в том, что душевнобольного при посредничестве все тех же американцев обменяли на советского нелегала, который в это время томился в одной из натовских тюрем.
— Но сначала объясните, почему вы решили помочь мне? — спросил «Ринго», когда я снова уселся в кресло и приготовился его выслушать.
— Потому что мы испытываем к вам определенные симпатии, — признался я. — Нам известно, что вы критически относились ко многим операциям ЦРУ, что у вас из-за этого случались конфликты с руководством. Вы никогда не были замешаны в каких-либо акциях против Советского Союза. Мы ценим, что во время войны во Вьетнаме вы не позволили расправиться с советскими офицерами. Какой для нас интерес в том, что вы будете гнить в тюрьме?
— Откуда вы знаете про Вьетнам? — озадаченно посмотрел на меня «Ринго».
— Работа у нас такая, — как всегда в таких случаях, отделался я банальной фразой и снова посмотрел на часы. — Давайте говорить по существу, у нас не так много времени.
Я сознательно загонял его в жесткие временные рамки, чтобы он не мог тщательно обдумывать происходящее и выбирать лучшие ходы. Любой шахматист знает, что в цейтноте, когда игра идет «на флажке», вероятность ошибки возрастает многократно. А вербовочная беседа, по крайней мере с точки зрения ответственности за ее последствия для вербуемого, будет, пожалуй, посложнее шахматной партии за звание чемпиона мира!
— Что я должен сделать, чтобы беспрепятственно выбраться из этой страны? — деловым тоном спросил «Ринго» и тоже посмотрел на часы.
— Есть только одна возможность: полностью искупить свою вину за преступления, совершенные антиправительственными группировками, пользующимися поддержкой ЦРУ, — твердо сказал я.
«Ринго» сделал движение рукой, словно пытаясь возразить или что-то сказать в свое оправдание.
— Надеюсь, вы не станете возражать, — опередил я его, — что во многом по вине ЦРУ в стране идет гражданская война, уносящая тысячи жизней? Прекратить ее можно, только ликвидировав все антиправительственные группировки и изолировав руководителей, ответственных за проведение террора и гибель мирных жителей.
— И вы хотите, чтобы я их сдал?! — возбужденно спросил «Ринго». — Но это невозможно! Я никогда этого не сделаю!
— А вам ничего и не нужно делать, — спокойно сказал я. — И называть имена связанных с ЦРУ людей и их адреса тоже не требуется.
«Ринго» с недоумением и надеждой посмотрел на меня. Видимо, ему показалось, что сейчас я предложу какой-то вариант, избавляющий его от необходимости совершать предательство.
— Вы приехали, чтобы встретиться с ними? — не столько вопросительно, сколько утвердительно напомнил я. — Вот и встречайтесь! А остальное — наше дело. Вернее — местной контрразведки. От вас требуется одно: повидаться со всеми вашими друзьями, не обращая внимания на то, что за вами будут следить, и не стараясь избавиться от слежки. Пусть местная контрразведка считает, что разоблачение антиправительственного подполья — исключительно ее заслуга. Так мы сохраним в тайне нашу договоренность, и нам не придется посвящать в это лишних людей.