Когда мы с Колповским закончили фотографирование, и я вышел из резидентуры, чтобы ехать к Хачикяну, меня перехватил атташе и сделал мне замечание:
— Михаил Иванович, убедительно прошу вас никогда больше не ставить свою машину у калитки. Евгений Павлович был очень недоволен!
И тут я допустил вторую оплошность: вместо того, чтобы по-философски отнестись к этому замечанию и промолчать, я, находясь в состоянии легкого возбуждения от проводимой операции, не сдержался.
— Это посол поручил вам сделать мне замечание? — спросил я.
— Да, — ответил атташе, который по молодости лет, видимо, готов был выполнить любое поручение своего шефа.
— Тогда передайте, пожалуйста, Евгению Павловичу, — с холодной вежливостью сказал я, — что замечания советникам следует делать лично, а не перекладывать воспитательную работу на младших дипломатов.
Естественно, атташе немедленно доложил послу о разговоре со мной. Не знаю, насколько он был при этом объективен, но ответная реакция последовала незамедлительно: до конца этого дня я испил всю чашу унижения, поскольку все приближенные к послу лица, включая завхоза и даже некоторых дежурных комендантов, посчитали своим долгом вступиться за его честь и достоинство и тоже сделать мне замечания типа «ай-ай-ай»: как нехорошо вы поступили, нарушив субординацию, да еще при этом позволив себе критиковать действия самого посла!
А еще через несколько дней в посольстве состоялось партийное, то есть (пардон!) профсоюзное собрание, и надо же было так случиться, что на нем отсутствовал Хачикян, который, как я уже говорил, в силу сложившихся обстоятельств работал с повышенной нагрузкой.
Даже у Дэ-Пэ-Дэ, который всегда болезненно относился к отсутствию на собраниях разведчиков, хватило ума не заострять на этом внимания. Открывая собрание, он, как обычно, объявил, что на нем отсутствуют три коммуниста, то есть (опять пардон!) члена профсоюза, из которых двое в отпуске, а Хачикян занят по работе.
И вдруг посол, нисколько не смущаясь тем, что собрание было открытым и на нем присутствовали не только дипломаты, но также технический состав и приглашенные из других организаций, обратился ко мне:
— Михаил Иванович, почему как только у нас какое-то мероприятие, так кто-нибудь из ваших сотрудников обязательно занят по работе?
Это была откровенная бестактность, тем более что я не имел возможности даже ответить на этот вопрос, и посол это знал! Не мог же я в самом деле при всем честном народе объяснять ему, что Хачикян отсутствует потому, что собрания назначаются, как правило, за неделю, а встречи с агентами — за две-три недели, а то и за месяц, и предусмотреть, что именно в этот день в посольстве будет какое-то мероприятие, невозможно. Да и не могли мы подстраивать нашу работу под работу парткома (профкома) и других общественных организаций!
В зале раздались ехидные смешки, все посмотрели в мою сторону, и мне стоило большого труда сдержаться, хотя меня так и подмывало сделать ответный ход.
Однажды в аналогичной ситуации один мой знакомый резидент взял да и раздраконил на собрании политический доклад, сделанный послом, да так грамотно и хлестко, что стенограммой его выступления потом буквально зачитывались в ЦК. Ну и чего он этим добился? А того, что окончательно испортил с послом отношения, и только!
Поэтому я в очередной раз решил промолчать, памятуя, что дипломатия — это искусство навязывать противнику свои условия, и что в этой профессии, как и в разведке, верх одерживает тот, у кого больше выдержки и умения дождаться своего часа…
Взаимоотношения между послами и резидентами КГБ — одна из наиболее примечательных и достойных описания, порой комических, иногда трагических или скандальных сторон жизнедеятельности любого советского посольства!
Хорошо, когда посол и резидент пусть не с первого знакомства, но все же в конце концов находят общий язык, причем, естественно, не на почве взаимных пороков или злоупотреблений, а на почве честного и бескорыстного служения своему Отечеству.
Тогда посольство, а с ним и все остальные учреждения, под «крышей» которых затаились разведчики, работают, как выверенный и хорошо отлаженный часовой механизм, сочетая эффективное выполнение функциональных задач с четким взаимодействием и высокой дисциплиной.
Хуже, когда и посол, и резидент честно служат своему Отечеству, но делают это как-то поврозь, каждый сам по себе, как будто представляют не разные ведомства, а разные государства, потому что у них, при всей их деловитости и порядочности, почему-то не складываются личные отношения. Это сразу замечают их непосредственные подчиненные и остальное окружение, после чего в коллективе посольства происходит сначала скрытое, а потом и явное размежевание на два лагеря, объединившихся по принципу симпатий или антипатий. Затем эти процессы нарастают, углубляются, и мало-помалу посольство начинает лихорадить от местечковых амбиций и несогласованности, а это неизбежно сказывается на результатах работы как по дипломатической, так и по разведывательной линии.