После окончания второй мировой войны Франсуа некоторое время жил с отцом в Алжире, где тот продолжал лечение, затем они переехали в Тулон, и там неподалеку от военно-морской базы отец открыл небольшое кафе под названием «Маркиз». Название это он выбрал в память о своем участии в Сопротивлении, потому что это была его подпольная кличка.
Это название, как и боевое прошлое хозяина, в немалой степени способствовали популярности кафе среди военных моряков и гражданского персонала базы.
После окончания колледжа Франсуа Сервэн был призван в армию, военную службу проходил во французском экспедиционном корпусе в Алжире. Отец хотел, чтобы сын продолжил военную карьеру, но Сервэн после демобилизации поступил в Центральную школу полиции и, закончив ее с отличием, был направлен на работу в ДСТ.
В Африку Сервэн поехал ради карьеры и по материальным соображениям: хотя ему очень неплохо жилось и служилось во Франции, но все же в Африке и жалованье значительно выше, и по службе продвинуться легче, а это тоже имело немаловажное значение.
«Люси», которой, видимо, изрядно надоело заниматься книготорговлей и ужасно хотелось вновь приобщиться к живому делу, пошла дальше того задания, которое поставил перед ней Лавренов, проявила, так сказать, разумную инициативу и сумела познакомиться с женой Сервэна, которая оказалась не только любительницей изящной словесности, но и весьма общительной женщиной. От нее «Люси» узнала, что успешной карьере Сервэна в ДСТ помогло и то, что ее отец был крупным чиновником МВД, а в свое время входил в близкое окружение генерала де Голля. У них двое детей: сын учится в престижном военном училище Сен-Сир, а дочь — в Национальной административной школе.
Около полугода назад она приезжала на каникулы к родителям вместе со своим женихом — личным секретарем влиятельного политического деятеля Франции.
Естественно, супруги Сервэн имели все основания гордиться своими детьми и возлагать на них большие надежды.
Мадам Сервэн рассказала «Люси» и о том, что, когда ее будущий муж был еще курсантом полицейской школы, его отец вторично женился, но этот брак оказался неудачным, и через несколько лет он развелся. Теперь он живет один, отдавая все свои силы и время кафе «Маркиз». Он внимательно следит за карьерой сына, но к его работе в ДСТ относится не слишком одобрительно. Тем не менее между отцом и сыном всегда сохраняются очень теплые, сердечные отношения, хотя теперь, когда сын работает в Африке, они стали встречаться гораздо реже.
Это уже было кое-что, хотя я еще не имел никакого представления, как эти сведения могут быть использованы. Однако, в любом случае, знать своего противника всегда полезно. А Сервэн, я чувствовал это, был нашим самым серьезным противником, потому что именно он был советником «русского отдела» контрразведки и от его совета зависело, когда, что и как этот отдел будет осуществлять против советского посольства.
А еще через несколько недель заведующий курсами русского языка при советском культурном центре Косарев сообщил Базиленко, с которым его связывали прочные деловые отношения, что на кинопросмотрах, тематических вечерах и других мероприятиях стал регулярно появляться какой-то молодой африканец по имени Сайфулай, весьма прилично говорящий по-русски. Имя этого африканца, как и его приметы, не оставляли никаких сомнений, что новым посетителем СКЦ стал сотрудник контрразведки лейтенант Сайфулай Диоп.
11
Но это было уже в новом году.
А за одиннадцать дней до Нового года все советские разведчики, а вместе с ними их коллеги в других странах, а также значительная часть советской и небольшая, но наиболее сознательная часть мировой общественности отмечали круглую дату — шестидесятилетие внешней разведки.
О том, что эта славная годовщина не оставила равнодушными наших коллег из дружественных и недружественных спецслужб, я мог судить по тем многочисленным поздравлениям, которые поступили в адрес Первого главного управления от родственных организаций из других стран, о чем сообщалось в телеграмме Центра, а также по одному сугубо частному поздравлению, последовавшему мне лично от резидента ЦРУ Гэри Копленда.
Двадцатого декабря я вернулся домой около десяти часов вечера. Едва я вставил ключ в замочную скважину, как открылась дверь соседней квартиры и проживавшая там француженка средних лет, муж которой служил в Западно-Африканском банке, сообщила, что в мое отсутствие приходил какой-то весьма любезный господин и, не застав меня дома, оставил у нее кое-какие сувениры с просьбой передать мне, как только я появлюсь.