По словам «Артура», после всего пережитого Диоп находился в удрученном состоянии и не видел выхода из создавшегося положения.
Кроме этого, по некоторым репликам Диопа, касавшимся участия Франции в подавлении антиправительственного выступления, «Артур» сделал вывод, что его бывший однокашник весьма критически настроен по отношению к правящему режиму.
Эти настроения, по мнению «Артура», объяснялись также тем, что Диоп лично знал некоторых мятежников, особенно из числа молодых офицеров, и жестокая расправа над ними потрясла его воображение.
Не менее интересные сведения были получены и через другие каналы.
В дружном коллективе советских врачей, впрочем, как и во всех других коллективах советских специалистов, у Базиленко были «свои люди». И вот через этих «своих людей», а точнее, через того самого хирурга, который оперировал Диопа, а затем по методу Илизарова лечил его израненную ногу, Базиленко, выяснил немало подробностей, относившихся к пребыванию в госпитале Диопа и его покойного брата. Пригодятся ли нам когда-нибудь эти подробности, сказать было трудно, но в нашем деле мелочей не бывает, любая информация может для чего-нибудь сгодиться и в самый неожиданный момент оказаться очень кстати.
Вспомнив наш давний разговор, Базиленко сговорился с бухгалтером торгпредства, и тот под предлогом сверки финансовых документов, посетил посредническую фирму и просмотрел все досье на реализованные советскими учреждениями автомашины. Среди этих досье он обнаружил материалы на приобретенного «Роком» «жигуленка» и даже скопировал несколько документов, в том числе таких, на которых был его почерк и подпись.
А тем временем заведующий языковыми курсами Косарев, продолжавший по просьбе все того же Базиленко контролировать поведение Диопа в советском культурном центре, пришел к выводу, что главной целью его регулярных посещений является не совершенствование русского языка, а наблюдение за контингентом слушателей курсов и общей направленностью проводившихся в СКЦ мероприятий.
Это сообщение не слишком нас встревожило, потому что ни сам центр, ни функционировавшие при нем курсы русского языка ничем предосудительным, что могло бы вызвать претензии со стороны властей, не занимались. И все же полностью игнорировать его мы не могли. Правда, мы и раньше не сомневались, что служба безопасности проявляет вполне естественный интерес к деятельности СКЦ, однако теперь она закрепила за ним постоянного «куратора», а это могло значить лишь одно: СКЦ стал объектом пристального внимания контрразведки!
И, наконец, Базиленко покопался в архивных документах аппарата ГКЭС и выяснил, кто преподавал русский язык в лицее в те годы, когда там учился Диоп.
Конечно, эту работу можно было проделать и в Москве, но на это ушло бы значительно больше времени, а затягивать разработку Диопа не имело никакого смысла. И к тому же я ужасно не люблю, когда на плечи коллег в центральном аппарате разведки перекладывается то, что может быть сделано на месте. У них и без того забот хватает и поэтому теперь, когда волею руководства мне были даны соответствующие полномочия, я стал требовать от подчиненных, чтобы они как можно больше делали сами.
И вот к тому моменту, когда мы завершили сбор всей необходимой информации, из Центра поступила шифртелеграмма следующего содержания:
«Установлено, что в течение последних двух лет обучения „Рокки“ (эту уменьшительную кличку Сайфулай Диоп унаследовал от своего брата) в лицее русский язык ему преподавала Г. Ф. Устименко, работающая в настоящее время в одной из школ г. Минска. Она сообщила, что „Рокки“ был самым способным из всех учащихся, „дважды занимал призовые места на олимпиадах, проводившихся в Москве Институтом русского языка им. А. С. Пушкина“.
В период учебы „Рокки“ с симпатией относился к СССР, проявлял интерес к жизни советского народа, неоднократно просил дать ему литературу по марксистско-ленинской тематике. Устименко отказывала ему под тем предлогом, что чтение политической литературы не входит в программу обучения. Она отметила хорошее общее развитие „Рокки“, его сообразительность, эмоциональность и отзывчивость на добро».
Эта довольно неожиданная, но, без сомнения, заслуживающая внимания информация, полученная от работавшей в стране задолго до нас минской учительницы, прибавила нам оптимизма, поскольку давала серьезный повод порассуждать о возможности вербовки «Рокки» на идейной основе.