Отталкиваться? Предполагать? Но в разведке любые толчки, как и не слишком обоснованные предположения могут привести к непоправимым ошибкам! Могло ведь оказаться, что главным побудительным мотивом было стремление «Рокки» с нашей помощью поправить свое материальное положение и выбраться из нужды, в которой он оказался после гибели брата.
А вдруг он совсем не имел в виду постоянно сотрудничать с нами, а оказал нам разовую услугу и тем самым рассчитался за то, что советский хирург сохранил ему здоровье?
Попытки найти ответ на одни вопросы порождали другие, и чем больше я размышлял, тем запутаннее казалась мне вся эта история. К тому же по мере анализа поступка «Рокки» и всей собранной на него информации я все больше склонялся к мнению, что все возможные мотивы — симпатии к нашей стране, стесненное материальное положение, признательность за сохраненное здоровье — каждый в отдельности и даже все вместе не являются достаточным основанием для того, чтобы предлагать ему стать нашим агентом. На мой взгляд, они могли послужить неплохой основой для дружеского общения с «Рокки», но не более.
Но какое дружеское общение может быть у советского дипломата, к тому же известного в определенных кругах, как сотрудник КГБ, с офицером местной контрразведки? И чем эта «дружба» для них может закончиться?
Уж если общаться и дружить, то так, чтобы об этом никто не знал. А это было возможно только в том случае, если их «дружбе» будет предшествовать твердая договоренность о том, что все контакты будут тщательно законспирированы. Чтобы убедить «Рокки» принять эти условия, нужно было, выражаясь шахматным языком, найти усиление игры за «белых», в роли которых выступила резидентура, и заманить черных в «матовую» сеть.
15
Решение этой проблемы было найдено совершенно неожиданно и, как это иногда со мной бывает — во сне!
Мне приснился довольно странный сон: как будто я в сопровождении какого-то африканского офицера — в какой он был форме, я так и не понял — посетил сиротский приют. Какие-то дети окружили меня и жалостливо упрашивали забрать их оттуда. И офицер тоже меня об этом просил.
Я никогда не видел «Рока» и его детей, но во сне почему-то был уверен, что это именно он и дети эти — его. Не помню, пообещал ли я выполнить эту просьбу, но проснулся с четким ощущением того, что именно так и обязан поступить.
Я открыл глаза и прислушался. Было еще совсем темно. В спальне стояла тишина: в «зимние» месяцы ночами было довольно прохладно, а потому я не включал кондиционер и хоть на время избавлялся от его скрежета.
Взял с тумбочки часы: на светящемся циферблате было начало пятого.
Разбудивший меня сон был не просто «в руку», это была подсказка со стороны каких-то неведомых мне сил, и ее следовало тщательно обдумать. Я сразу понял, что уснуть теперь уже не удастся, и стал размышлять над тем, что мне приснилось.
В переводе на профессиональный язык этот сон расшифровывался так: поводом для беседы с «Рокки» могло стать обсуждение возможности поддержания с ним периодических (для начала!) и, естественно, конспиративных отношений, но не с целью получения от него какой-то информации, а исключительно для того, чтобы оказывать осиротевшим детям «Рока» материальную помощь! А помощь эту мы решили оказывать потому, что «Рок», якобы, давно и притом очень активно сотрудничал с советской разведкой!
Конечно, это была неправда, или, выражаясь тем же самым профессиональным языком, — легенда. И в том, что это было так, «Рокки» еще придется убеждать, потому что он будет полным идиотом, если вот так сразу, без всяких доказательств, примет эту версию. А с идиотами нам было не по пути, потому что люди, способные на идиотские поступки и принимающие на веру все, что им говорят, тем более иностранные разведчики, не только безнадежно глупы, но и опасны. С таким же успехом они могут поверить, чему угодно, а это грозит неминуемым провалом!
Какие же аргументы мы могли привести, чтобы убедить «Рокки» в том, что его старший брат был нашим агентом?
Во-первых, мы могли использовать полученную от «Артура» информацию и продемонстрировать нашу хорошую осведомленность не только относительно биографии «Рока», но, что было гораздо важнее, относительно некоторых сторон его служебной деятельности.
Во-вторых, «Рок» неоднократно бывал в Москве, и нам ничего не стоило заявить, что еще много лет назад во время одной такой поездки он и был завербован. Естественно, «Рокки» усомнится в том, что нам удалось привлечь к сотрудничеству его брата, который никогда не симпатизировал нашей стране, а напротив, относился к ней весьма враждебно. Однако эти сомнения легко опровергались тем, что «Рок», якобы выполнял наши рекомендации, тщательно скрывал свое истинное отношение к СССР и афишировал свои профранцузские настроения, поскольку только таким образом мог заслужить доверие и сделать карьеру в спецслужбах.