– Кастелян, – грубо дернул за веревку девушку, придвигая её ближе к управителю замковым хозяйством, стражник. – Это тебе от владетеля. Он сказал – к свиньям умертвие!
– Ступай, Рендель, на кухне еще осталось что-то от ужина для властителя, – поощрил стражника кастелян, веревку из его рук не принимая, оставив её хвостиком болтаться у бедра девушки.
Очевидно, вознаграждение было более, чем щедрым, Некта заметила, как алчно вспыхнул спрятанный в уродливом шраме глаз стражника, и как торопливо шагнул тот к одной из дверей, уводящих из комнаты. Дождавшись ухода Ренделя и плотно прикрыв за ним дверь, кастелян обошел девушку со спины и, негромко пыхтя, принялся было распускать туго затянутый узел веревки, однако, помучившись так пару-тройку минут, не смог его одолеть при помощи пальцев и с характерным, чуть шуршащим звуком выхватил из ножен кинжал. Некта решила, было, что сейчас веревка упадет к её ногам и можно будет хоть немного размять затекшие и начинающие побаливать руки, но – не тут-то было, хозяйственный управляющий еще долго ковырялся лезвием в узле, то ослабляя, то затягивая его, пока, наконец, не принялся сматывать вервие на локоть, обходя девушку мерными неторопливыми шагами. Закончив такой важный, с его точки зрения, процесс кастелян аккуратно и деловито уложил веревку в небольшую неглубокую нишу, выдолбленную в камне примерно посередине между массивными дверями, захватив оттуда короткий факел, судя по обугленному набалдашнику палки, уже использованный и, может быть, не раз.
Запалив от лучины мгновенно завонявший прогорклым маслом потрескивающий грязно-оранжевый огонь и тут же притушив уже не нужную щепку в маленькой бадейке с песком, примостившейся в углу комнаты, кастелян ткнул сухим кулаком в сторону третьей двери, ведущей в неизвестность: «Туда».
Некта, с трудом поднимая еще не отошедшие от неподвижности и грубых веревок руки, навалилась на толстые неструганые доски и – неожиданно очутилась в маленьком, узком закутке обширного двора под открытым небом – оказывается, дверь открывалась очень легко. Почти сразу же подняв голову, девушка не увидела на черном, бездонном куполе ни луны, ни звезд, ни даже видимых при самой ненастной погоде плотных туч, и это невероятное зрелище заставило Некту невольно передернуть плечами и тихонечко, на грани слышимости, выдохнуть себе под нос: «Б-р-р-р…» Впрочем, долго разглядывать пустоту над головой ей не довелось, кастелян чувствительно двинул девушку в спину костлявым острым кулаком, заставляя пройти еще с десяток шагов по плотно утоптанной земле, освещенной издалека все теми же, воткнутыми в расщелины стен, факелами, и остановил гортанным, скрипучим окриком:
– Вот!
Шагах в десяти вдоль стены замка, у очередной массивной двери, опоясанной слабо мерцающей в факельном свете бронзой, стояла деревянная бадейка с верхом наполненное отходами кухни владетеля. На взгляд Некты, емкость эта была раза в полтора побольше стандартного жестяного ведра из её родного Отражения.
– Берешь, несешь туда!
Следующее движение кастеляна указывало на низкий, даже девушке пришлось бы сгибаться входя в него, сарай из толстенных бревен с легкой, прикрытой ременной петлей вместо замка дверью. Внутри сарая что-то шевелилось, повизгивало и едва слышно похрюкивало, толстые стены служили прекрасной шумоизоляцией, и ничего более Некта не успела расслышать, привлеченная очередным указанием управляющего.
– Еще. Снова берешь, несешь туда!
Теперь кастелян указывал на аналогичное первому ведро, выставленное возле угла высокого, в сравнении со свинарником, дома с узкими бойницами окон, затянутых мутной пленкой то ли бычьего, то ли рыбьего пузыря. Со стороны этой бадейки ощутимо, на весь двор, попахивало человеческими испражнениями, показавшимися девушке какими-то особо вонючими, наверное, из-за необходимости самой таскать этот груз.
– Полное ведро – наказание, – пояснил кастелян, не уточняя, правда, в чем оно будет выражаться. – Вода – у меня, утром, один раз. Ты поняла?
– Я поняла, – согласилась Некта, по-прежнему исподлобья озираясь по сторонам, чтобы уловить в полутьме побольше деталей расположения дверей в каменной стене, размеров казармы, называемой кастрой, количества факелов. – А жрать когда? Тоже утром?
– Жрать? – искренне удивился кастелян, казалось, совсем не ожидавший такого простого вопроса, и снова ткнул костлявым пальцем в ведро с отходами, поясняя: – Еда для свиней и для тебя.
«Охренел, что ли, дядя!» – едва не вырвалось у девушки, но тут же она прикусила язычок, сейчас лезть на рожон было совсем не ко времени и не к месту.