– Не получилось, – с искренним огорчением констатировала Некта, понаблюдав за этой сценой. – А то бы сейчас душу отвела на ком-нибудь…
– Отведешь еще, – хмыкнул Симон. – И драться для этого совсем не понадобится…
Оглушительная с трудном воспринимаемая музыка, больше предназначенная для глушения разговоров за столиками, чем для прослушивания, сменилась на более внятную, ритмичную, и разноцветная гирлянда, удивительно похожая на обыкновеннейшую новогоднюю, обвивающая периметр маленького невысокого подиума с шестом, замигала, подлаживаясь в такт звукам.
Первой в этот вечер раздевалась под музыку худенькая, маленькая брюнеточка, больше похожая на недокормленную старшеклассницу, лишь руки с натруженными венами и постаревшей кожей выдавали её истинный возраст маленькой собачки, которая до старости остается щенком. С подозрением разглядывающие друг друга посетители на время выступления переключили свое внимание на шест, громко обсуждая недостатки фигуры танцующей и совсем не оценивая её достоинств. Громкая и пошлая критика летела со всех сторон, но танцовщица, видимо, привыкла к такому отношению, без волнения и особых эмоций отработала свою пятиминутную программу и, подхватив с пола разбросанные детали сценического костюма из трех предметов, нырнула куда-то за стойку, в невидимый от столика Симона и Некты вход в подсобные помещения.
– Ты меня сюда привел ради этого? – поморщила носик Некта. – Если хочешь, то я и сама могу исполнить кое-что получше… да и ты, думаю, видел стриптиз и поизящнее, и поэротичнее…
Симон сосредоточенно промолчал, похоже, ожидая подобного упрека от своей спутницы. На площадку с шестом уже выходила следующая девушка…
Красное, сидящее, как вторая кожа, короткое платье, длинноногая, сухощавая фигура, очень высокая, упругая грудь, светлые кудрявые волосы, собранные на затылке, обнажая плечи и шею, яркие, как два морских прожектора в непроглядной, промозглой ночи, васильковые глаза. Приноравливаясь к музыкальному ритму, девушка сделала пару шагов и в одно движение – гибкой змеей – обвилась вокруг шеста.
– Что это? – тихонько спросила Некта, когда красное платье от легкого движения руки, будто по волшебству, слетело на пол, обнажая крупные соски грудей, а ноги танцовщицы совершенно непринужденно принялись взлетать едва ли не в вертикальный шпагат. – Почему она кажется мне знакомой?..
– Ты её видела у фонтана в тот день, вернее, в ту ночь, когда вернулась из ловушки, – вежливо пояснил Симон. – Только платье на ней было немножко другое, хотя – такого же красного цвета.
– Но тогда… тогда она должна сейчас париться на нарах, у комиссара Фогта… или?..
От неожиданной догадки девушка, совсем по-детски, зажала ладошкой рот… а танец продолжался… и в подрагиваниях высокой груди, в извивах талии, в напряжении плоского живота, в движениях рук, взмахах длинных стройных ног было столько ненависти, презрения и обжигающей опасности, что никто из присутствующих в баре не рискнул раскрыть рта, чтобы осудить недостатки фигуры, изъяны движений, качество дрянной музыки. Двумя испепеляющими лучами мощного лазера метались по тесному помещению взгляды васильковых глаз, будто отыскивая цель, к которой можно применить всю свою огнетворную мощь, но, встречаясь с полными равнодушного спокойствия черными стеклами кругленьких очков, васильковые взгляды разряжались в пустоту, бессильно скользя дальше, заставляя пьяных и не очень посетителей бара, мужчин угрюмых и унылых, казалось, не боящихся ни бога, ни черта, отводить глаза, старательно глядя в грязные столешницы, неровно постриженные ногти на руках, воротники грязных рубашек соседей по столику.
– Ты… ты сволочь… Симон, – еле слышно произнесла Некта, с трудом отводя полный озлобленной и презрительной ненависти взгляд от танцующего стриптиз ангела. – Только ты мог такое придумать… только ты…
Агент Преисподней невнятно и удовлетворенно хмыкнул, привычно коснувшись пальцами дужки очков. Конечно, взять долг со Светлых Сил таким способом было самым настоящим расточительством и полностью нерациональным использованием попавшего в его руки ресурса, но… Симон до сих пор оставался человеком и относился к этому и потустороннему мирам по-человечески, а что может быть для человека важнее, чем другой человек, ради которого и затевалось все это представление?..
– Симон… можно, я отдамся тебе прямо тут, на столике? – сипло, чуть заискивающе попросила Некта. – Пусть она…он… это оно сдохнет от зависти на шесте…
Агент засмеялся. Притянув к себе девушку, он чмокнул её в висок и посоветовал: