VI
Помощь, за которой посылал Давлетбай, разумеется, запоздала. Когда башкиры во главе с Хары-Мэргэном добрались до Мештима, вместо аула они обнаружили лишь пепелище, а солдат уже не застали. Из всех жителей чудом спаслись лишь несколько стариков.
Едва Хары-Мэргэн их увидел, из глаз его брызнули слезы.
— Звери! Никто меня не остановит, пока не отомщу карателям. Кровь — за кровь, смерть — за смерть! — произнеся эти слова как клятву, Хары-Мэргэн вскочил на коня.
Несмотря на кипевшую в нем злобу и лютую ненависть, батыр предпочел не спешить, понимая, что с горсткой джигитов боярина ему не одолеть. И он поехал по аулам, от одного яйляу к другому, набирая людей в свой отряд. Лишь когда в распоряжении Хары-Мэргэна было уже достаточно сил, он решился, наконец, идти на боярский поселок. Было это в июле 1662 года.
День стоял по-летнему знойный. В эту пору одни цветы уже осыпались, другие только еще распускались.
Хары-Мэргэн, вынужденный в последнее время скитаться вдали от дома, скрываясь от мести воевод, с наслаждением вбирал в себя ароматы родной земли. Ровные поляны и тугайлыки-поймы, ковыльные степи и зубчатая кайма Уральских гор — найдется ли человек, который мог бы равнодушно созерцать такие красоты? А ведь это и есть главная причина всех бед башкирских. На протяжении долгих веков богатства земли уральской притягивают к себе алчные взоры. Со времен Черного нашествия не ведают башкорты покоя — испытание за испытанием, все грабежи да насилие, бесчисленные невосполнимые потери и неизбывное горе. Как же допустил Аллахы Тагаля, возлюбивший сей край и сделавший его столь благодатным, чтобы девственную, неповторимую его природу оскверняли ненасытные чужеземцы? Чем больше прибывает сюда кильмешяков, тем меньше становится защитников этой земли. Они беспрестанно гибнут в смертельных схватках с несметными полчищами врагов.
С такими невеселыми мыслями ехал Хары-Мэргэн, ведя соратников на сечу. Не в силах унять душевные муки, он запел:
Песня вновь заставила Хары-Мэргэна задуматься над судьбой Башкортостана, о далеком прошлом и неведомом будущем. Удастся ли его народу отвоевать то, что успели присвоить кильмешяки, создать башкирское ханство и наладить нормальную жизнь? Столько напастей и невзгод пришлось вынести. Сколько же еще терпеть?!
Неисчислимые беды принес когда-то его народу Хромой Тимур, преследуя со своим двухсоттысячным войском трехсоттысячную армию хана Туктамыша. Он дважды пронесся по Башкортостану, круша и сжигая все на своем пути. Доведенные до плачевного состояния башкорты так и не успели опомниться. Лишь после того как Иван Грозный победил все четыре ханства, появилась передышка, которую они могли и должны были использовать для создания собственного государства. Но случилось то, чего никто не ожидал. Кильмешяки все прибывают, грабят, убивают, гонят башкортов с их кровных, законных вотчинных земель.
Тревожные мысли ни на мгновенье не отпускали Хары-Мэргэна, озабоченного сложившейся обстановкой, ухудшением и обострением отношений с русскими.
Ну ладно, поднимут они восстание, а что дальше? Какой конец их всех ждет? Может, прислушаться все-таки к совету Садира-муллы и остановиться, пока еще не поздно? Так ведь если башкорты прекратят борьбу, кильмешяки и вовсе обнаглеют. Кончится тем, что их лишат даже веры…
Нет, не бывать этому! И трагедия, случившаяся в Мештиме, не должна повториться! Чтобы хищные волки не разодрали башкортов, они должны быть сильными и храбрыми, как львы! У них нет выбора — борьба за свободу или смерть!..
Тяжело на душе у Хары-Мэргэна, невыносимо бремя тягостных раздумий и той ответственности, что он взял на себя. Боль так и просится наружу, изливается любимой песней:
Топча высокую траву, конь вынес Хары-Мэргэна на гору Сеяле. Сверху все было видно, как на ладони.
— Вон, за березняком идет большое стадо овец, — воскликнул кто-то сзади.
И в самом деле, овец в долине было видимо-невидимо.
— А у подножия Сеяле — коровы!..
Приложив руку к глазам, Хары-Мэргэн пригляделся и с недоумением спросил: