— Была бы черепаха, все равно бы дал Копейку.
— Не скули. На моей поедем, — тихо буркнул Диакин и вышел из кабинета.
***
На полпути до деревни солнце стали закрывать плотные облака. Душный ветер поднял из травы пыль и принес с полей запах грозы.
В Черемушки прибыли уже под шум деревьев, радующихся скорой буре. Небо стремительно чернело. И не скажешь теперь, что середина июля.
Неуютно становилось от понимания, что в деревне никого нет. Пустые дома в ожидании грозы мрачно смотрели на гостей черными неблестящими окнами.
Диакин остановил лошадь у сирени возле зеленого дома.
— Наконец-то, — тяжко простонал Ферапонт, спрыгивая с лошади. — Че у твоей кобылы задница такая костлявая?
Овсянка фыркнула и хлестнула грубияна хвостом по лицу.
— Это у тебя, — перевел некромант. — Ждите тут.
— А ты куда?
Диакин толкнул калитку — та легко отворилась, хлопнув по стене дома. Однако никто не среагировал на звук, и парень двинулся к дому, бросив взгляд на раскиданные по двору потрепанные тушки мертвых кур. Крови на земле и на курах он не заметил. Упырь видимо был слишком голодный, чтобы зря обронить хоть одну каплю.
Кристина Миколовна, точнее её обескровленное, неприглядно похудевшее тело лежало поперек гостиной в окружении гудящих мух. У головы валялся ящичек, который она успела выдернуть из секретера. Среди рассыпавшихся бумаг был листок с заветными словами, которые она не успела произнести.
Жара и влажность довели трупный запах до сладкой пряности, от которой даже у некроманта, видавшего сотни мертвецов разной свежести, желудок согнулся в твердый знак.
Диакин ходил по дому, не убирая рукава от лица. Одной рукой открывал шкафы, задирал покрывала и заглядывал под кровати.
Повсюду валялись разбитые опустошенные банки из-под сметаны, кости от обглоданных свиных окороков. На кухне все было перевернуто и перемазано остатками еды.
— Фу, тут воняет, будто кто-то, — увидев останки женщины, Ферапонт запнулся о порог и растянулся рядом с ней.
— Диакин! Тут...! Тут она!
— Не верещи! Накрой чем-нибудь, а потом загляни на чердак.
— Зачем? — спросил Фенька, поднимаясь. Он сдернул со стола скатерть и накрыл ею мертвое тело.
— Ищи упыря! — донеслось из дальней комнаты.
— Сначала схожу за арбалетом!
— Не нужно! До заката еще, — Диакин посмотрел на большие часы отстукивающие тяжелым маятником драгоценные секунды. — Полчаса, наверное, есть. Надо все сделать пока она спит!
— Она? — подивился сам с собой Фенька, но допытываться не стал. Вынул из кармана свечку, которую каждый борец с тьмой обязан иметь как электрик отвертку, поджег святой спичкой фитиль и полез вверх по крутой лестнице.
На чердаке в свете скромного контрастного огня Фенька разглядел развешенное белье, ломаную лошадку-качалку, куклы, детский стульчик и коробки с тряпьем.
Диакин тем временем со своей свечкой заглянул в подвал. Там разбитые банки валялись на дне вперемешку с огурцами и помидорами.
— А с чего ты взял, что упырь здесь? — окликнул его вернувшийся Фенька, закрывая нос воротником. — Лошадь-то спокойна.
— Пока упырь спит, его считай в нашем мире, нет. Как только солнце уйдет за горизонт, он оживет.
— Но почему именно здесь? Ты с такой уверенностью сюда ворвался. Ты как-то по дому понял? — не прекращал расспросы Ферапонт, наблюдая, как некромант заглянул под стол и прикарманил найденную там игрушечную лошадку. — Если ты мне ничего не объяснишь, я так ничему не научусь.
— Нет времени, — выдавил Диакин в рукав, еще раз осматривая комнату. От запаха слезились глаза и хотелось откашляться. — Нужно искать упыря.
— Тогда, может хотя бы выйдем из этой вонючей парилки?
— Точно! Там она! — некромант ломанулся к двери.
— Где?! — поспешил Фенька следом.
Диакин спрыгнул с крыльца и, перешагивая кур, стремительно прошел к сараю; опасливо заглянул в темноту, а потом протянул руку влево и, не глядя, сцапал со стены лопату.
— А это еще зачем? — удивился затормозивший у калитки Ферапонт. — У меня же арбалет есть. А у тебя шашка.
— Быстрей, поехали!
С лопатой в руке, Диакин, не закрывая калитку, вышел со двора и вскочил на Овсянку. Фенька едва успел усесться сзади и схватиться за седло.
— А мы куда?
— В единственное прохладное и сырое место. В церковь.
— Разве упырь может войти в храм Божий, — возразил Ферапонт скорее из интереса, чем из искренних сомнений.
— Да там от того храма одно название.
***
Издалека эхом прикатился гром. На придорожной пыли появились точки первых капель дождя. Вокруг церкви и кладбища зловещими тенями ярились на ветру огромные деревья.