И тут же испуганно выпрямился, когда сквозь грохот бури до него долетел надрывный детский крик.
***
Сцепившись с упырем, Диакин катался по полу, то оказываясь сверху, то снизу.
Он разодрал себе голову о валявшийся мусор и камни, и кровь оставшаяся на полу еще больше раззадоривала чудовище.
Диакину едва хватало сил удержать руки девочки, которыми та рвалась покромсать ему лицо.
Клацая зубами, несоразмерно мощный упырь пытался дотянуться ртом до сочной, горячей жилы на шее жертвы.
Зацепившись ногой за столп, Диакин смог подтянуться и сесть. Упырь вывернулся из его рук и полез на стену.
Не думая о том что делает, некромант схватился за ночнушку и хотел было сдёруть упыря. Но к своему ужасу сам повис над землей, когда чудовище быстро поползло по стене все выше и выше.
***
Ферапонт ворвался в церковь и удивился, увидев пустой зал. Заметилв болтающиеся под потолком ноги в черных сапогах и самого некроманта, удивился еще больше.
— Что вы делаете?!
— У меня все под контролем! — ответил из-под потолка Диакин.
Упырь мог бы возразить и сказать, что это у него все под контролем, но куда убедительнее было просто лезть и ждать, когда некромант сам отвалится и разобьется. Тогда можно будет его спокойно доесть.
Мертвеца вдруг обожгло нестерпимой болью. Он заверещал, тряся рукой и пытаясь сбросить спицу.
Серебро постепенно лишало нечисть сил, заставляя всем хрупким тельцем ощутить вес повисшего на нем мужчины. Сам некромант уже едва держался, до болезненной судороги сжимая в кулаках тонкую, но на удивление крепкую рубашку. Еще немного и он волей-неволей отпустит руки.
Ферапонт в это время поднял край тяжелой деревянной створки, чтобы подвинуть ее под Диакина. Но она уперлась верхушкой в дыры в полу, и получилось только перекинуть её. Дверь грохнула о каменный пол, явив сырую изнанку с мокрицами и пауками.
Упырь сползал по стене, из последних сил царапая безжизненными пальцами штукатурку. Стена вдруг кончилась, оборвавшись аркой нефа.
Удар о каменный пол выбил из Диакина дух. Головой он удачно приложился об одинокий рваный резиновый сапог и остался в сознании, но качество этого сознания не отличалось ясностью от сна после буйной попойки.
Упырь упал на дверь и как ни в чем не бывало вскочил, чтобы добить свою добычу.
Ферапонт с размаху воткнул лопату между досок, зацепив за подол ночнушки.
— Диакин! — истерично позвал он.
Глядя в потолок под куполом, откуда на него строго смотрел Христос, Диакин с трудом вспомнил кто он, где и зачем. Рядом что-то происходило, кто-то кричал, царапал дерево.
Диакин стиснул зубы, собрал всю волю в кулак и перевернулся. На двери бесновался приколотый лопатой упырь, пытаясь достать уже до Ферапонта. Тот нервно чиркал спичками, но они промокли вместе с одеждой.
— Никакого огня, — отрезал Диакин.
Сделав последнее усилие, он подполз к двери и постучал по ней три раза.
— Аглаша кытаанахтык утуй!
Спи крепко, Аглаша.
***
Утро дышало сладкой послегрозовой свежестью. Воробьи громко чирикали и перелетали с дерева на дерево, стряхивая с ярких листьев россыпи блестящих капель.
Аглаша лежала в ровной овальной яме. Диакин вложил ей в руки игрушечную лошадку, посмотрел на нее печально и отошел. Ферапонт накрыл тело девочки своим кафтаном и стал закапывать.
— Не жалко? — спросил некромант, наблюдая как комья земли разбиваются о его чёрный кафтан.
Фенька не ответил, глянул искоса и продолжил работать.
— Давно догадался? — снова заговорил Диакин.
— О чем?
— Обо всем. Иначе не пошел бы копать яму, когда я тебя попросил.
— Давно. Еще когда ты в кабинет ворвался. Тебя же не было, когда тот мужик прибежал о помощи просить.
— Ну и что. Я у конюха узнал.
— Ага. И так тебе так захотелось какого-нибудь упыря поймать, что аж про отпуск забыл.
— Хм. Ладно. А с дверью как догадался? Если б ты не подвинул....
— Увидел каракули твои, подумал, для чего-то надо.
— Так ты умный оказывается, — хмыкнул Диакин. — А чего притворялся?
— В нашем обществе свой ум выпячивает либо полный дурак, либо бессмертный, — проворчал Ферапонт и скромно добавил. — Я не расскажу.
Диакин улыбнулся и покачал головой.
— Почему не расскажешь? Я же мертвого воскресил, да еще и ребенка. Это запрещено, не знал?
— Так тебя же Каллистрат Павсикакиевич принудил.
— А это ты как узнал?
— По твоему отношению к упырю, — Фенька оперся на лопату и посмотрел на Диакина. — Не каждый будет помнить, что это человек, тем более — ребенок. Даже я сжег бы и все, а ты… Не стал бы ты ради личной выгоды просто так кого-то воскрешать, чтобы потом заморачиваться.