— Сегодня у вас уборка в гостиной, — проговорила женщина. — Поэтому, собрались и пошли.
Я посмотрела на стакан с компотом, который не успела допить.
«Почему мы даже не можем доесть спокойно?»
— Ну вот, опять! Ведь недавно же убирались там! — пробурчала Вайлери, но встретившись глазами с мадам, пристыженно замолчала.
Швабра и метла — вот наши лучшие друзья, как говорит госпожа Мон-Торрен. С чем я категорически не согласна. Вероятно, она просто не знает, что с нами делать. Наш судный день наступит совсем скоро. Интересно, ей жаль нас? Все-таки мы вместе прожили двадцать лет. Она заботилась о нас... По-своему. Насколько мне известно, своих детей у нее никогда не было. Вроде бы есть только племянники. Интересно, мы стали для нее семьей? Или она ничего к нам не испытывала? Так, всего лишь работа. Ничего большего.
— Эй, Хана, лови! — мне в лицо прилетела мокрая тряпка. Ну спасибо, что чистая хотя бы...
С отвращением вытирая щеку, посмотрела на Хелен. Хотелось сказать что-то грубое, обидное. Такое, что раз и навсегда заткнет ее, но я не могла. Где-то внутри меня еще жила надежда, что мы с ней помиримся.
— Зачем ты это делаешь? — я одарила девушку презрительным взглядом.
Прямой нос, серые глаза и, короткие до плеч, светло-русые волосы. Высокая и подтянутая, с небольшой, хорошо развитой мускулатурой. Однажды мы были лучшими подругами. Делились секретиками, важно ходили вместе и всячески поддерживали друг друга. Мы были не разлей вода. Родственные души. А потом... Потом все изменилось. Мы стали старше. Глупая шутка. Невинный спор. Разрушили нашу дружбу.
Это произошло десять лет назад. Хелен и моя соседка не очень ладили. Когда настал день Единства Семьи, Вайлери спрятала в нашей комнате письмо. Она попросила никому не рассказывать и я... Согласилась. Откуда мне было знать, что это весточка от мамы Хелен? Когда все выяснилось, меня посчитали предательницей. А позже, мы узнали, что в письме было свидетельство о смерти. Так моя лучшая подруга лишилась матери и крепкой дружбы. Хотя... Если что-то так просто сломать, может, оно было не настолько крепким? И не стоит тогда ни о чем жалеть? Но я почему-то верила, что все исправится. Что мы вновь станем подругами. Я старалась сдерживаться и не реагировать на ее выпады слишком резко. Не хочу ставить окончательный крест на этой могиле. Возможно, когда-нибудь мы помиримся. Пусть даже и на смертном одре. Не может же она вечно меня ненавидеть?
— А что ты мне сделаешь, если я не прекращу? — Хелен приоткрыла рот, обнажая ровные белые зубы. — Снова промолчишь? Проигнорируешь меня? Опять?
«Ну, сначала она сама меня избегала и полностью прекратила общение. Хотя, я пыталась перед ней извиниться! Позже, девушка стала постоянно цепляться ко мне.»
— Ну так? — моя, некогда, подруга облокотилась о швабру.
«И что я, черт возьми, должна ей сейчас ответить? Я не хочу ругаться! Боже, почему так сложно?»
— Эй, девочки, хватит вам, — Лия встала, между нами.
«Неужели она всерьез думала, что мы можем сцепиться? Я никогда не ударю свою, пусть и бывшую, подругу!»
— Мы должны продолжать работу, — Вайлери усердно терла окно. — Вы понимаете, нам влетит от воблы!
«Да, что она опять сделает? Даст кучу непосильной работы? Заморит голодом? Запретит выходить во двор? Все это уже было. Можно придумать и что-то новенькое.»
— Да все равно, что она снова сделает! — взмахнула руками Элизабет. — Не боюсь я ее. И вообще никого!
— Кхм... Кажется я отправляла вас убираться, а не языками чесать, — у входа в гостиную стояла госпожа Мон-Торрен в компании профессора Коулена. — Заканчивайте. Жду вас в столовой.
В глазах нашей импульсивной напарницы засветились нотки сопротивления, но, видимо, это заметила не только я.
Потому что Лия, крепко схватив Элизабет за руку, заискивающе улыбнулась:
— Как скажите, мадам.
— Помните. Еще раз и всю ночь будете мыть полы. Без сна. Совсем. — Паулина смотрела на нас свысока.
Когда она ушла, мы быстро закончили и направились в столовую. Профессор и госпожа Мон-Торрен о чем-то усиленно шептались, но увидев нас замолчали.