Он становится Отшельником - единственным выжившим, застрявшим на этой земле. Отверженным, но нужным для тех, кто выкидывает мешки с пищей для него и тут же покидает. Он приближается к ним, но они бегут к своей повозке так, что сверкают пятки. Улыбается – в страхе отворачиваются, его песня приводит их в трепет. Отшельник смеется, запрокидывает голову кверху.
Его смех гулко разносится вокруг. Эта пустота священна. Это земля важнее прочих. Лес, прежде чем заполонить земли вокруг, робко брал начало отсюда. Высохшие коряги, вывернутые наизнанку, с сухой потрескавшейся корой, когда-то были свидетелями зарождения. Земля, отдавая, иссушила себя настолько, что случайная искра легко воспламенилась и испепелила старую деревню. Земля устала и требовала покоя.
Здесь так пыльно, пыльно. Частицы пыли въедаются в кожу Отшельника. Воздух иссушает, - и его лёгкие привычно вбирают едкий зной. Однажды он постигает тайну леса. Она проскальзывает ядовитой змеей, когда Отшельник, привычно исходив и побив ступни, затихает среди камней. Тонкая змейка оказывается подле него и жалит. Он вздрагивает, замечает ускользающую тварь, - тонкий кончик её хвоста прощально бьет по камням. Пульсирующая боль в ноге отвлекает его, он переводит взгляд на место укуса. Перед глазами плывет дымка, притупляет боль.
Напрасно бы оглядывали пространство те, кто прежде привозил ему снедь, напрасно искали его тощую фигуру. Он застыл бы среди камней, пока его тело не явило кости. Но Отшельник наделен природной чуткостью, и в этой темнеющей точке на ноге ему видится нечто до того пугающее, что он торопится поскорее избавится от него. Он подтягивает ногу, зубами впивается в пораженное место и рвёт собственную плоть будто хищник. Сплёвывает отмершую ткань на землю, ненадолго замирает среди камней.
Он знает, что неподалёку протекает горный ручей, который едва взяв начало, тут же стекает в расщелину между камней. Отшельник бредёт к нему, обхватив руками раненую ногу и подтягивая её за собой. Он пьёт холодную родниковую воду, погружает в неё лицо, трезвеет, промывает рану на ноге.
В своем разрушенном доме он сгребает золу, задержавшуюся в глубине очага с прежних времен, закладывает ею рану, уходит на лежанку, успокаивается там. Время проносится и играет с ним, пока не пробуждается. Но он настолько слаб, что едва может передвигаться. Отшельник придвигает ближе камни, которые были его забавой, сколько он помнил себя: он складывал их друг на друга или прокладывал из них дорожку. Сейчас же он колотил ими по стене, на которую опирался, и во весь голос тянул мотив, который ожил в нём. Во внезапном порыве он ударил и себя, кровь потекла из разбитого носа и губы. Откинулся на лежанку, очнувшись, вновь запел, ударяя камнями в стену. И так бесконечно долго.
Но сейчас Отшельник счастлив. Счастлив настолько, что хохочет – эта игра ему нравилась. Он выходит из дома, подходит к колодцу, который давным-давно пересох, но возле него хранятся запасы воды: Отшельник заботится об этом и неустанно носит её из ручья. Он наклоняется над колодцем, устремляется внутрь головой, будто хочет скрыться в этой гулкой темноте. Но его руки вцепляются в края колодца, не дают ему исчезнуть вовсе. Отшельник поёт свою песню, она раздается глухо и торжественно.
Там Отшельнику и показываются пришельцы, застывшие в ужасе в своих полных еды и воды домах, среди пространства, полного щедро растущей растительности и звуков природы. С этих пор он может из своей стороны, полной мертвящей тишины и каменной пыли, появляться всюду, видеть, следить. И Отшельник делает это с восторженной улыбкой на лице. Старый лес подарил ему эту утеху.
Лес отзывался и играл таинственными всполохами, стоило вглядеться, и созданный этот мир принадлежал лишь ему одному.
Глава 7
Глава 7
Читатель, из возможных открывающихся тебе путей, ты какой выберешь? И что руководит тобой: смирение, отчаяние или свобода? Или ты плывёшь на судне, которое едва ли желаешь раскачивать?
Йозеф покинул свою деревню, переехал в Зоннеберге и взял в жёны Хильду, которая к тому времени уже была в тягости. Она носила свой раздувшийся живот со смирением, прежде ей несвойственным, и сносила пересуды жителей с равнодушным видом. Но вскоре случившееся с лесником заставило сменить толки.
Однажды утром тишину просыпающегося Зоннеберге взорвали истошные крики. Сонные жители выглядывали в окна своих домов, и кое-кто успел заметить проносившуюся мимо грузную фигуру вдовы Крюге. Женщина была известна своим вздорным нравом, который, по мнению многих, свел раньше времени её муженька в могилу. Она же утверждала, что виной тому была его любовь к выпивке, и нашла она его захлебнувшегося в собственной блевотине. Однако, как тут не пить, если жена твоя сквернословит похуже ведьмы и изменяет, едва таясь.