Его мысли обратились к молодому семейству благородных оленей, которым он любовался издали совсем недавно. Узнав об охоте, он обошёл окрестности, подавая сигналы тревоги, но молодые пугливые животные как сквозь воду канули. Что же, да убережёт лес создания, живущие под его кровом.
Гончие были выпущены из псарни. Они, возбуждённо взлаивая и поскуливая, окружили охотников, ловили носом воздух, то и дело забегали вперёд.
Наконец, протрубили к началу охоты. Наездники тронулись сначала неторопливо, переговариваясь, между прочим, бросали взгляд на окрестности. Но всё же постепенно нервное напряжение животных передалось и людям, взоры их стали столь же нетерпеливыми. От созерцательности не осталось и следа. Тот же цепкий взгляд, что и у гончих, то же нервное напряжение, что и у лошадей, сплотили воедино животных и всадников.
Одна из собак насторожилась, замерла в стойке, затем сорвалась с места, кинулась вглубь зарослей. За ней устремились другие гончие. Охотники увидели стремительно метнувшегося прочь оленя. Началась погоня: развлечение - для преследователей, неотвратимость - для жителя леса.
Собаки лаем указывали на след, то и дело раздавались выстрелы, запах пороха затмевал утреннюю свежесть. Всеобщее возбуждение нарастало.
Наконец, пуля настигла оленя, его ноги подкосились, и он тяжело рухнул. Из шеи хлестала кровь, но тело боролось за жизнь, ноги хаотично молотили воздух, тело выгибалось: он всё ещё стремился вперед, к жизни, к безопасности.
Собаки окружили оленя, взвизгивали, лаяли, стерегли добычу. Подоспели охотники, они увидели последние мгновения лесного жителя, последнюю попытку встать на ноги и его конвульсии, наконец, последнее напряженное движение и уже обмякшее тело. Люди возбуждённо переговаривались, хлопали друг друга по плечам:
- Добрый знак! Превосходное начало охоты! – раздавались их голоса над телом поверженного. Он был погружен и доставлен в замок слугой, который был переполнен напутствиями главному повару.
Охота продолжалась. Йозеф не застал момент утреннего триумфа, он примкнул к группе, что была в другой стороне. Их собаки насторожились, залаяли, кинулись вперед, за ними охотники.
Йозеф понял, что Альма тяжело идёт. «Вот незадача, оступилась, верно, повредила ногу», - про себя проговорил он и остановил лошадь. Оставшись в одиночестве, он ступил на землю, осмотрел ногу лошади. Она и вправду берегла её, старалась не ступать, держала на весу. Привычно оглядывая лес, он раздумывал, как быть дальше.
Поблизости раздался треск ломающихся веток, будто кто-то стремительно двигался к нему. Йозеф распознал тяжёлые движения крупного животного. В следующий миг он точно увидел кабана, несущегося, нарывающегося на деревья и кусты. Йозеф зарядил ружьё, прицелился. Он заметил, что бок кабана залит кровью, которая стекала и орошала траву и кусты. Обезумевший от боли гигант двигался прямо на него.
Но лесник отчего-то медлил. Он всё вслушивался в треск веток, в хриплое дыхание раненого животного, последовавший визг дикий визг боли, и не торопился добивать кабана. А тот, огромный, испуганный, приблизился настолько, что Йозеф сумел всмотреться в его глаза, маленькие, полные ужаса и, вместе с тем, неумолимые.
Вепрь на мгновение остановил свой взгляд на леснике, в нём мелькнула обречённая ненависть, и животное кинулось прямо на него. Йозеф упустил время, чтобы защитить себя. Хотел ли он этой защиты? Он поднял глаза к небу, перевел их на лес, где наконец чётко увидел знакомые фигуры, услышал их голоса.
«Так тому и быть», - прошептал он словно молитву, когда вепрь вонзил клыки в его тело.
Глава 10
Глава 9
Читатель, вспомни свои чувства перед лицом свершившегося неизбежного. Пустоту, злость? Она иссушила тебя или придала сил?