Прекрасные девы с хвостами рыб и молочно-белыми зыбкими телами переговаривались меж собой. Но Агнес не могла различить этой беседы, их голоса напоминали скорее щебетанье птиц, песню, пронзительную, тонкую и чистую.
Были и невысокие человечки, но широкие в плечах, коренастые, с тяжёлыми руками и ногами. Их хмурые, недоверчивые лица обрамляли бороды, густые спутанные волосы были разных оттенков. Чуть поодаль толпились и вовсе коротыши, ростом чуть больше протянутой руки, но круглые и плотные. Ясные широкие лица были добродушны, а со рта и лукавых глаз не сходила улыбка. Каждый непременно носил головной убор: кто колпак, а кто и круглую шляпу невообразимых цветов и фасонов. Они стояли тесной группой, перешептываясь.
Тонкие длинные существа, похожие скорее на кузнечиков, проскальзывали между прочих. Они будто состояли сплошь из склеенных тростинок, голова же, с редкими волосами, была настолько мала, что совершенно не соответствовала длинному, вытянутому вверх телу. Острый нос, тонкой полоской рот и большие выпуклые глаза, которые происходящее оглядывали с любопытством. Они то и дело издавали легкое сухое потрескивание.
Существа болотного цвета без сомнения напоминали леших. Их булькающие размеренные голоса были словно пронизаны сыростью. У Агнес мелькнула мысль, уж не пригрели они в своих одеждах или в самом животе лягушачий хор.
Множество лесных зверей также наводнили комнату. Волки, медведи, олени, совы, орлы прибывали и прибывали. Между ними удивительным образом сохранялись спокойствие и мир.
Внезапно оживление в комнате сменилось ощутимой тишиной, которая будто нависла незримым облаком. Разговоры стихли, краски размылись, воцарилось всеобщее молчание. Агнес подумала, что прежде словно была всего лишь подготовка к основному действию. В её голове зазвучала тонкая мелодия, которая с каждой секундой усиливалась, и девочка осознала, что мелодия эта – не в её воображении, а господствует повсюду. Необычные музыкальные инструменты, звучание которых она не могла распознать, - весь невидимый оркестр взывал к умиротворению. Комната преобразилась: теперь это была и не комната вовсе, а наполненная светом и благоуханием трав и цветов поляна под сводами деревьев. То был лес. А музыка всё звучала – она была неотъемлемой частью этого места.
Из глубины леса показалась процессия. Впереди шествовал огромный вепрь. Из окровавленных ран на его изодранном теле стекала густая кровь на изумрудную траву. Она словно выстилала багровый ковер идущим вслед за растерзанным животным. Это были высокие полупрозрачные существа, сверкающая белоснежная одежда которых то и дело обагрялась кровью, но эти капли тут же нежными лепестками цветов опадала на дорожку. Неторопливо и торжественно процессия подошла к священному неохватному дубу, ствол которого взмывал в небеса, и крона едва виднелась в лазурном звенящем небе.
Звучащая повсюду музыка становилась всё громче. От её былого умиротворения не осталось и следа, теперь она была требовательной, взывающей и наполняла каждый уголок леса. Агнес настигло понимание, что эта музыка звучит из глубин старого дуба, будто невидимый оркестр помещался в нём. Могучее дерево излучало свет, листья на его ветках звенели.
Вдруг яркий луч пронзил крону дуба, спустился до самой земли. Дерево озарилось, завибрировало, стало объёмным, задвоилось, будто в мареве. Поразительным образом старый дуб был повсюду, расширяя границы пространства. Агнес оказалась вплотную к нему, внутри него. Она видела каждую его деталь с такой ясностью, словно и зрение её приобрело другое качество. Внутри старый дуб вмещал целый неведомый мир, который несколькими мгновениями проявил себя. Соки, поступавшие из недр земли, пульсировали внутри артерий дерева. Они то текли ровным единым потоком, по разветвлялись и меняли направление, охватывая тончайшей сетью пространство дуба, соединялись с течением, которое брало начало с верхушки дерева. Течения несли в себе образы, которые то и дело проступали наружу.
Агнес уловила смутные видения ушедших времён и времени нынешнего, а ещё картины до того странные и непонятные, что могла отнести их к тому, что было до начала времён или то, что произойдёт, когда нынешний мир уступит своё право миру новому. Старый дуб был вне времени, и само время подчинялось ему. Шероховатая грубая кора дерева вмещала в себе сокровище, о котором и мечтать не могли все одержимые искатели чудесного. Впрочем, чтобы прикоснуться к этой тайне, надобилось чистое сознание, лишённое потребностей и предрассудков мира сущего. Сознание, способное приобщиться к тайне вечности и созерцать её без стремления извлечь выгоду.