Они вышли на открытое место, и яркие кустики в утренней свежести с остатками росы на листьях блестели под лучами солнца. Агнес склонилась над ягодами, вдохнула чудный аромат, руки её погрузились в алую россыпь. Сорванные ягоды оставались в её ладони, когда Друг, метнувшийся в другую сторону поляны, едва они вышли сюда, издал громкий горестный вой. Агнес сомкнула ладони, так крепко, что ягоды стали месивом. Красные капли душистого сока потекли по её рукам, но она, не замечая этого, кинулась к месту, над которым стояла собака.
Это был старый бродяга из деревни, но девочка едва смогла узнать его. Он был растерзан, как и животные, которых она встречала прежде. Но оторванные части его тела были свалены в кучу, над которой высилась голова. Внутренности из разорванного живота выедены, внутри, в зияющей пустоте роятся мухи. Они садятся на тело погибшего, навязчиво гудят. Гул этот кажется таким громким, что Агнес мельком удивляется, почему она не услышала его сразу. Больше всего насекомых внутри раны, отчего кажется, что это мертвец исторгает из себя глухие звуки. Голова его развёрнута вверх, и Агнес, замерев над чудовищной картиной, натыкается на остекленевший взгляд мертвеца. Лицо его сведено судорогой боли, но неживой взгляд смиренен и спокоен.
В умиротворяющая картину раннего утреннего леса вторгается образ разорванной плоти, но странным образом среди россыпи ярких ягод он выглядит естественно. Красное на красном. Ветхая одежда мертвеца пропитана кровью и успела потемнеть, но оставлена, на обозрение выставлена самая плоть. Зверь стремился к этому, он урчал от удовольствия, глядя на сочащиеся кровью куски.
Затихшая собака сидит подле Агнес. Друг знает, что Зверь ушёл и затаится до прихода ночи. В темноте собака вновь почует его присутствие, их взгляды вновь пересекутся. Зверь высматривает жертву, но Друг беззвучным рычанием предупреждает его. И существо, застывшее у порога леса, злобно скалится и отходит. Ему ведом древний закон, и он подчиняется ему. Зверь знает, что однажды придёт его время.
Ночью в темноте леса он получил случайную жертву. Несчастный старый дурак ослушался в затмении своего разума закона, которому верны все жители деревни долгие годы, и забрёл в лес. Он давно пропил весь разум. Гнев Зверя справедлив, и он расправляется с ослушавшимся, рвет его на части, но почти не трогает старой плоти, которая гнила ещё при жизни. Но немощное тело исторгает из себя потоки крови. Она щедро брызжет на Зверя, и он наслаждается тёплым эликсиром. Он укладывает старика по частям и обращает его голову к повелительнице. Этой ночью она светит полно и ярко. В своём дневном убежище он с удовлетворением предаётся воспоминаниям. Чарующий образ сотворённой им картины из раза в раз пронзает его, и Зверя разрывает желание исторгнуть из себя признание в содеянном. Но он, подчиняясь древнему закону, таится и молчит. Время его силы – ночь.
Взгляд Агнес, наконец, отрывается от увиденного, она в ступоре отходит от тела и бредёт прочь, не различая направления. Но собака рядом ступает подле неё, подталкивает и не даёт отклониться от верного пути. Девочка сама не замечает, как срывается на бег, и оставленная корзинка остаётся на земляничной поляне. Отныне дурманящий запах зрелых ягод будет напоминать Агнес об увиденном. И всякий раз, поднося их ко рту, в сочной мякоти она станет улавливать тяжёлый металлический привкус.
Время в деревне близится к полудню, и встречные жители провожают глазами девочку с выбившимися из косынки и успевшими растрепаться волосами. И прежде угрюмая, сейчас она и вовсе не замечает никого. Агнес натыкается на жительницу деревни, которая только вышла из дома, сбивает её с ног. Женщина неуклюже валится на бок, а после разражается ругательствами в спину той, которая спешно удаляется от неё. Но никакой реакции не получает, и поднявшаяся в ней ярость застилает боль от падения. Она вскакивает и устремляется вслед обидчице, нагоняет её, когда та входит в дом к столяру. Вцепившись в грубую ткань платья, она выкрикивает:
- Стой, дрянь!
Она слышит рычание огромного черного пса, но и оно не заглушает её гнев. Женщина продолжает выкрикивать брань в застывшее лицо девочки, когда дверь дома распахивается, и на пороге появляется Хельга. Её тут же захватывает в плен злость жены булочника. Та, сотрясаясь, с побагровевшим лицом оглашает окрестности: