Жизнь Дитера и Хельги можно было бы считать слаженной, но не было у них детей, о чём оба втайне тревожились. А в последние годы дурная слава о матери Хельги всё чаще приводила Дитера в дурное расположение духа, которое он, впрочем, старался при жене не выказывать. Такое положение казалось ему несправедливым. Он забирал Хельгу себе в жёны из благополучного дома и уважаемой семьи, однако ныне всё переменилось, и ему приходилось отламывать хороший ломоть в помощь родственницам жены. А был он не то, чтобы скуп, но расчётлив и привык, что жизнь должна идти налажено своим ходом, а не натыкаться на препоны.
Дитер привычно оглядел двор из окна мастерской и заметил большого чёрного пса Агнес, развалившегося у порога их дома на снегу. «Вольготно лежит, как у себя. Но умная, всё же, скотина. Лежит и с места не сдвинется, пока девчонка не выйдет из дома», - подумал он. Затем привычно нахмурил лоб: «Но что же поделать с ней и её чертовой матерью? Девка-то ладная вымахала. Вон, младшая, а выше жены на полголовы. Высокая и стройная, сильной будет. Замуж её надо отдать. Тогда трудности решаться, и всем хорошо будет. Мужу жена молодая и крепкая достанется, а мы с Хельгой вновь заживем без лишних ртов», - так текли мысли Дитера.
Он с довольством подумал, что, наконец, привиделось ему разумное решение, и прикидывал, какого мужа может приметить. Правду сказать, эти мысли не раз проскакивали у него при взгляде на подросшую Агнес, а кандидат на роль мужа виделся ему один. И шанс для такого родства выдался, упустить было бы стыдно. «Глядишь, вскоре и дело сладится», - сказал он себе под нос. Дитер торопливо стянул рабочий фартук, вытер руки и уверенным шагом направился к дому.
Агнес, как обычно, молчаливая, сидела на лавке у печи. Тёмное платье заметно обветшало, выглядывавшие из-под него носы ботинок были сильно потёрты. Но подаренная сестрой тёплая накидка спасала от морозов, сильных в этом году. Едва Дитер вошёл в дом, она взглянула на него пугливым зверьком и тут же отвела глаза. Жена его рылась в шкафу, так что и не заметила его прихода.
«Опять что-то выискивает для подачи, будто я богач какой», - с раздражением в который раз подумал он, но смолчал, прошел в маленькую гостиную, в чём был уселся в своё кресло, уставился на сестёр.
Агнес старательно отводила глаза и ещё сильнее поджала ноги, так, что носки потёртых ботинок скрылись. Она всегда старалось держаться подальше от мужа сестры, приходила в те часы, когда он был занят в своей мастерской, уж больно самодовольным и важным он ей казался.
- Как мать? – он буравил её глазами.
От этого тяжёлого пристального взгляда ей сделалось вовсе не по себе.
- Ей нездоровится который день, - почти шёпотом произнесла Агнес.
В ответ Дитер лишь потёр тяжёлый подбородок, хмыкнул и продолжил:
- Слишком долго это продолжается и до добра не доведёт. На что вам дальше жить, если матери всё хуже становится? Ты думала?
- Нам хватает. И добрые люди есть.
- Хватает, говоришь? Но сколько это будет продолжаться? Уж не веришь ли ты на самом деле, что добрые люди будут всю жизнь тянуть тебя и мать? Когда-то вы обе останетесь без помощи, - его слова звучали убедительно и предрекали худшее.
Впрочем, об этом Агнес не раз задумывалась в бессилии что-либо изменить.
- Ты ещё всюду таскаешь за собой ту псину, - и Дитер указал на порог дома, - и он последнее у вас отнимает, прожирает ваши денежки. Всё, что не успевает залиться в глотку твоей матери, идёт на прокорм псу. А ты-то приходишь, вон, к нам, - и он посмотрел на собранную Хельгой снедь.
Взгляд Агнес сосредоточился на одной точке на полу. Яркий луч проник внутрь сквозь оконце дома и теперь радостно играл. Слова Дитера, тяжелые и тревожные, как звуки церковного колокола, гудели где-то вдалеке, а проникший внутрь луч яркого зимнего солнца был тёплым и живым.
- Ты достаточно повзрослела и должна понимать, что толку от непутёвой матери не будет. Так вы приведёте оставшееся от Йозефа хозяйство в полную негодность, - и, обращаясь за поддержкой, он перевел взгляд на Хельгу. Та согласно закивала в поддержку. Лёгкий характер Хельги нашёл опору в муже, и суждения её, после стольких лет брака, стали согласны с его суждениями. Покладистая от природы, теперь она одной рукой могла протянуть подаяние, а другой же дать увесистую пощёчину.