Сёстры вновь молча переглянулись. Хельга прошептала:
- Агнес, милая, мне уходить? Ты останешься здесь или пойдёшь с нами?
Агнес покачала головой:
- Здесь останусь. Дом защитил. Ещё долго нечего бояться. А у вас я нагостилась.
Хельга с сомнением посмотрела на сестру, сжала губы:
- Ты права. За матерью пригляд нужен, а я уже не набегаюсь. Заметила ли ты, что тяжела я стала, - её руки опустились на чуть выпирающий живот.
Агнес поспешила улыбнуться и обнять сестру. Та зарделась, довольная.
- Не впервые нам с этим справляться.
Успокоенная, Хельга направилась к будто приросшему к входной двери Дитеру, и они поспешили покинуть дом.
Агнес посмотрела им вслед и принялась разбирать следы тревожной ночи.
Глава 30
Глава 30
Читатель, ты ощущал, как за маской обыденности таится гнетущее чувство надвигающейся грозы? Когда воцаряется тягучая тишина и воздух настолько тяжёлый, что оглушает? Вглядываешься в наливающееся небо, прислушиваешься, силясь уловить раскаты. Но тихо, тихо…
Минуло два года, время текло незаметно и неминуемо. Стоило отвлечься от работы, и Агнес понимала, что всё больше вовлекается в неумолимый водоворот времени.
Она привычно протягивала руки и искала Друга с отчаяньем обречённости, но нащупывала лишь пустоту. В любую свободную от работы минуту скиталась по окрестностям, заходила и дальше, в совсем незнакомые места.
Агнес кожей ощущала недоброжелательность, исходящую от жителей. Они смолкали, стоило ей приблизиться, но едва проходила, со спины доносилось перешептывание. Лишь женщины, которые и сами позабыли свой возраст, не гнушались пожурить её:
- Поостереглась бы ты, дочка, вот так одной заходить. Хороша ты, но видно, что не следишь за собой. Волосы не покрываешь, а они вон как будто горят. Ступай к своему дому да закрой их, как следует. Не смущай людей, так и до греха недалеко.
Агнес за это время и действительно расцвела: густые золотистые волосы контрастировали со светло-карими глазами, чуть полноватые губы и небольшой носик лишь добавляли привлекательности. А довольно высокий для девушки рост наделял её стройную фигуру особой статью.
Она отвечала, что люди добры к ней. В ответ старушки хмыкали. Однако когда наталкивались на её недружелюбный, какой-то дикий и испуганный взгляд, то желание объясняться с этой молчуньей остывало. Старики погружались в привычную дремоту.
А в ближайшей деревне, там, где проживала Хельга и Дитер, знали о бедственном и несвободном положении Агнес и старались сторониться. Помочь – помогали в нужное время, а связываться с её взбалмошной матерью и с будущим мужем желающих не находилось. Люди общались с девушкой, будто с чужачкой, приветливо, но отстранённо. Оттого она чувствовала эту холодность, и хоть не признавалась даже себе, но страдала от одиночества.
Хельга часто приходила на помощь, но на свет появилась маленькая Катарина, и все заботы и тревоги сестры, которой так долго было отказано в материнстве, сейчас были направлены на единственное и любимое дитя. Выпрошенная дочь поначалу была так слаба и болезненна, что Хельга боялась потерять её. Однако, вопреки опасениям, Катарина выжила, и теперь была активным, но и капризным ребёнком.
Случалось Агнес помогать сестре, особенно справляться по хозяйству после появления малышки на свет. Хельга не спускала родное дитя с рук и неохотно покидала место подле её колыбели. Агнес довольна была возиться рядом с ними, здесь она забывалась.
Дома ей всё реже приходилось оказываться с матерью наедине. Отчуждённость между ними росла. Мать стремительно погружалась на самое дно жизни. И хоть Агнес испытывала щемящую боль и беспокойство за неё, но постепенно опускала руки. Они существовали вместе в молчании. Девушка опасалась обронить лишнее слово, не зная, какая реакция может последовать. Чаще это была брань и жалобные причитания.
Они были едины в одном – в своей неприязни к Ройсу. Агнес старалась упрятать её, Хильда открыто сторонилась Ройса, а за спиной кляла его, на чём свет стоит.
Его визиты были редкими и скорыми. Ими он будто отдавал дань приличиям. Агнес верилось, что вскоре и вовсе забудет про неё. К тому же поговаривали, что он всегда рад утешиться в объятиях женщин, а то и вовсе взял под свою опеку новую пассию.