Выходя, девушка оглянулась – огонь всё больше поглощал комнату. За ним не видно было уже тела волка – дым покрыл и его. Пламя слизывало всё на своём пути и настойчиво пробиралось к выходу. Деревянные двери были бессильны перед ним.
Девушка стремительно прошла к входной двери. Клубы дыма преследовали её. Единственное, что она успела взять с собой – свой заветный ларец. Но сначала она бросилась в комнату матери. Предчувствие не обмануло её – та оказалась пуста. Слишком знакомыми были глаза волчицы, чтобы Агнес испытала хоть долю сомнения. Несмотря на боль и ужас прозрения, она понимали, что искать в доме Хильду уже бесполезно. Она снаружи.
Догадка подтвердилась. Едва стоило ей выбраться из вовсю занявшегося огнём дома, она увидела чуть поодаль лежавшую на земле Хильду. Она была нагой, но многие покрывавшие её тело раны и сочившаяся кровь словно скрывали эту наготу, укрывали раздетую плоть кровавым влажным покрывалом.
Агнес приблизилась к матери. Та беззвучно лежала, свернувшись, словно в утробе. Её неприбранные волосы разметались по земле. Они сменили цвет – ранее поседевшие, теперь стали тёмными. Окрасившая их кровь придала иной цвет. Мать казалась помолодевшей, почти юной. Но стоило Агнес подойти ближе, это впечатление пропало. Хильда тяжело, в агонии, дышала, - чудовищные раны, покрывавшие её тело, причиняли боль. Но глаза её были открыты и устремлены на Агнес. Девушка поспешила снять со своих плеч накидку. Опустившись на колени рядом с матерью, она укрыла её.
Стоило ей приблизиться вплотную к Хильде, как до неё донёсся едва слышный голос матери, словно та только и ждала этого момента.
- Дитя, послушай, не перебивай меня своими слезами. Теперь я свободна и могу уйти. Я хранила эту тайну всю свою жизнь. Мне и Ройсу не повезло родиться в одну из тех редких ночей, которые предвещают такую судьбу. Матери наши, мучаясь, слышали призыв волка, который выл на полную луну. И каждая понимала, что ждёт их детей. Всё сошлось – полнолуние в предрождественскую ночь. Это не оставляет ни единого шанса на иную участь. Так мы и жили, скрывая постыдную правду, охраняемые вначале родителями. А после наши жизни стали различными – Йозеф принял меня такую, защищал и оберегал. Ройс же стал сам себе хозяином, никто и ничто не в силах были смягчить его истинную природу. Он делал, что хотел и во сне, и наяву. Жену свою замучил до смерти, а когда ты ему приглянулась, да так, что он никакими силами не желал отпускать тебя, то вынудил вступиться меня. Ройс знал всё обо мне, знал, чья ты дочь. Возможно, это и привлекало его. Обладать властью над той, в чьих жилах течёт та же чёрная кровь. Он жаждал обуздать природу, впиться и забрать дитя у уже однажды проклятой Богом. У той, что стояла на одной ступени с ним, была подобна ему. Он жаждал стать хозяином твоей судьбы, получать наслаждение от дарованной им роли. Ты красива и умна. Да не повезло нам с тобой – защитник наш ушёл, - здесь монотонный хрипловатый голос Хильды дрогнул, и она замолчала.
Агнес увидела бегущие из глаз матери слёзы. Но слёзы не от нынешней боли, а от воспоминаний.
- Видит Бог, я сильно любила Йозефа и смиряла свою природу ради него. Стала ему женой, но его отняли у меня, и всё не мило мне стало. Даже вы, наши дети, - это не он сам, - жёстко добавила она.
Девушка в ответ дотронулась до слипшихся, вновь почерневших волос, провела по ним:
- Мама, я понимаю. Я не виню тебя.
Хильда продолжила уже торопливо, стараясь успеть:
- Прости, что плохо берегла тебя. Не сдержала обещания. Но в тебе не может быть ничего от меня или Ройса – ты другой природы. Забудь о нём. Я желала убить его за тебя и убила, - её хриплый голос стал жёстким, лающим.
Хильда пошевелила руками, тело её выгнулось дугой. Несмотря на мольбу дочери, она начала подниматься. Её кожа свисала клочьями, обнажая мышцы и кости, но она будто не ощущала боли. Странное израненное изваяние из плоти и крови – она двинулась к горевшему дому. Агнес было схватила её за липкую от крови руку, но мать отдернула её с такой силой, что девушка не удержалась на ногах и упала.
Агнес полными слёз глазами наблюдала, как Хильда, не оглядываясь назад, входит в свой дом. Теперь погибающий, а ранее он был её прибежищем, подаривший ей всё, на что она, проклятое существо, из-за своей природы не смела и надеяться. Но её приняли и полюбили. Оттого и потеря казалась ей невосполнимой. Она была небесной карой за то, что Хильда осмелилась жить, как простые люди.