— Нет, — плюхнулась рядом Эмма. Она вспотела. Ведь перетаскивать вещи пришлось именно ей. Анна еще слишком слаба для того, чтобы носить тяжести. — Мы на машине. Роб боится летать
— Ого, — это почему-то удивило Анну.
— Да, и не говори. Завтра с утра приедет машина заберет вещи, и мы поедем прямо за ней.
Вечером пришла тётя Марта, со своим мужем. Она принесла с собой целую корзину пирогов, как сладких ягодных, так и сытных мясных. Пришлось позвать Роба, чтобы доесть хоть половину.
Пока Роб и Эмма разомлевшие от вина танцевали в гостиной, а дядя похрапывал в такт музыке уснув в кресле, Анна сидела с тётей за столом.
— Ты так похожа на свою мать, — всхлипнула охмелевшая Марта. Её холодная морщинистая рука погладила Анну по щеке, чуть задевая края платка, который был завязан на голове девушки.
Анна теперь всегда в платках. Раньше, когда только пришлось сбрили голову из-за начала курса химиотерапии, плакала, не могла смотреть на себя в зеркало, а теперь привыкла. Привыкла носить красивые, легкие платки, пытаясь спрятать признаки своей болезни.
Она всегда думала, что сильная. Но рак показал, что нет.
— Я ничего не сказала Эмме.
— Почему? — Марта не удивилась, хотя было видно, что ей это не по душе.
— Не хочу портить ей праздник. Она идет на встречу новой жизни, а я… смогу встретить свой конец и без неё, — прошептала Анна, чувствуя, как горло сдавило сдерживаемыми эмоциями.
— Только, если ты молча уйдешь, то сможет ли она тебе это простить?
— Это не важно, тётя Марта. Совсем не важно, — вино обожгло горло, оставляя горячий след, пока не достигло желудка.
Глава 4
“Щеку обожгло от удара. Мужчина стоявший перед ней был уже стар. Седина тронула его волосы и оставила следы на лице, которое сейчас было искажено злостью. Он кричал, а потом и вовсе подошёл вплотную, хватая её за запястье. Больно. Кажется, что кость может сломаться.
Спасла только женщина, что внезапно появилась и повисла на руке мужчины, заставив его отпустить. От её белоснежных волос повеяло запахом весны. Мужчина ушел. Женщина повернулась к ней, в её изумрудных глазах была тоска.”
— Роберт! — злилась Эмма, когда узнала, что её сумочку с косметикой, кошельком и зарядником Роб закинул в кузов грузовой машины, которая уже уехала с их остальными вещами. Теперь у неё в руках остался один лишь телефон и ничего больше.
— Эмма, ничего страшного, давай, если тебе что-то понадобится, просто будем покупать по дороге, — попытался избежать своей смерти Роберт отступая назад.
— Да хватит уже, — не выдержала Анна, которая устала наблюдать за играми этой парочки всё утро. — Эмма, потерпишь. Подумаешь, один день без косметики.
— Но у меня там и кошелек, кредитки. У меня там всё!
— У тебя телефон в руках. Если так беспокоишься заблокируй всё, а там уже восстановишь.
— Эмма, прости, — еще раз извинился Роберт.
— Ладно, — сдалась девушка. — Пора ехать, может на одной из заправок догоним и заберем мою сумочку.
— Вот и правильно. Мысли позитивно, — сказала Анна обнимая сестру. — Я буду скучать, Эмма.
— Я тоже, Анна. Но буду звонить каждый день. Если скажешь — прилечу сразу же, — прошептала Эмма.
— Не прилетишь. Роберт же боится летать.
— А я без него! — упрямо говорит Эмма по-детски надувшись.
— Всё, Роб, забирай её поскорее, а то она сейчас передумает! — крикнула Анна толкая сестру в сторону машины.
— Я буду звонить, — повторилась Эмма усаживаясь на сидение и закрывая дверь.
— Обязательно, а теперь езжайте, иначе не догоните твою сумочку.
Анна еще долго смотрела на дорогу, даже когда автомобиль Роберта исчез с её поля зрения. А потом, до самой глубокой ночи убиралась в доме. Мысль, что потом заняться этим уже не получиться не покидало её. А оставлять всё то барахло, что накопилось за годы, не хотелось.
Утром пришлось вернуться в больницу.
— Доброе утро, мисс Хаген, — поздоровалась с ней медсестра, что стояла на посту.
— Доброе утро, мисс Лугоши.
— Нет-нет, зовите меня просто Ясмин.
— Как скажите, Ясмин. У вас необычное имя.
— Спасибо. Так часто говорят. Хотя, как по мне, не такое уж и необычное.
— Ясмин, скажите, моя палата свободна?
— Конечно, проходите, мисс Хаген.
Анна не стала просить, чтобы её тоже звали только по имени. Медсестра молодая, наверное чуть старше Эммы, наверное, ей самой будет неловко звать по имени женщину старше на десять или более лет.