— Ваше Преосвященство, примите в подарок.
Закон на вольных землях простой — если ты пришел голый и босый — оденут, накормят, кров над головой дадут. Но если у тебя в кармане звенит — то будь добр проставиться. Скупых здесь не любят. Разок о себе, хапуге, память недобрую оставишь и в следующий раз ворота не откроют.
— Так, сразу говорю, дочь моя. На упырях под седлами вокруг стены скакать не будем. Я в прошлый раз через голову как кувыркнулся, так неделю потом спину залечить не мог. До сих пор что-то изредка постреливает на непогоду.
— Согласна. Меня тоже чуток перекособочило сегодня, поэтому я лучше чем-нибудь спокойным займусь.
Похожий на головореза мужчина радостно потер ладони:
— Вот, правильный подход! Значит, будем молиться! Грехов у тебя накопилось изрядно, как понимаю. Сейчас утро, как раз до вечера большую часть и закроем.
— Чего?.. — посмотрев на пустой стол без привычного кувшина с «кровью христовой», Агнесса надулась: — Ну, я так не играю. Вам точно голову на колокольне напекло, Ваше Преосвященство. Я, как последняя дура, подарки от господина Улле тащила, а вы меня словно неродную встречаете.
Увидев, что гостья пытается убрать под стул большой деревянный ящик, епископ тут же продемонстрировал здоровенный кулак и рявкнул:
— Куда собралась⁈ Мне с кухни сообщили, что вот-вот завтрак будет готов, я даже место на столе освободил. А ты из себя непорочную нимфоманку строишь. Фу такой быть, не узнаю я тебя.
— Завтрак?.. Так это другое дело… Просто я ехала, ехала, устала чуть-чуть. И крюк через Труа пришлось сделать. Вот и…
— Труа? Мы вроде оттуда все полезное уже вывезли.
Усмехнувшись, Агнесса потрясла висящий на поясе тяжелый кошель:
— Само собой. Вам же церковное облачение, библиотека и продовольствие нужны в первую очередь. А я — так, по чужим захоронкам. Птичка божия, тут клюну, там где свежим взглядом пройдусь… Кстати, готова положенную десятину вам выплатить. Информацией, например.
Завтрак плавно перетек в обед. После чего осоловевший от съеденного и выпитого епископ чуть-чуть подумал и высунулся в распахнутое окно. Внизу на площади перед резиденцией вернувшиеся из похода наемники жарили с десяток оленей и тоже готовились отмечать удачное выполнение контракта по зачистке нового участка под поля.
— Паства любимая, вам от меня что-нибудь надо? Отпеть кого-нибудь или епитимью наложить за непотребства учиненные? Нет?.. Ну и ладно. Пятница, объявляю для себя выходной день. Завтра буду наказывать кого попало… Что там с подарком?
Откинув крышку ящика, Агнесса продемонстрировала товар лицом.
— Во, Улле пару месяцев колдовал. Тут вот даже гравировка есть: «Любимому Святому Вацлаву от верного друга и почитателя». Все мечтает реванш взять, в прошлый раз он вас перепить не смог. На десятом ковшике сломался.
— Тренироваться больше надо, — фыркнул в ответ великий мятежник и достал блестящий полированный металлом карамультук. — Интересная штука. А это зачем?
— Трубка зрительная, из морской подзорной трубы переделана. Вот так крепится, потом сюда смотрим и можно на тысячу шагов стрелять.
— На тысячу? Дочь моя, а не брешешь ли ты? Из пищали местные умельцы на пять сотен в бочку попадают с трудом.
— На что забьемся? На десять рейхсталлеров потянешь?
— Десять? Да не вопрос… Куда стрелять будем?
— Не знаю, — Агнесса высунулась в окно, посмотрела по сторонам и вздохнула: — Не, в городе не получится. Вы же здесь всю дрянь повыбили.
— О! Помню. У нас идиот в обозе пытался падальщика протащить. Хотел откормить дома и забить, чтобы потом свежие потроха алхимику сбагрить.
Мда, на такое женщина только головой покачала. Удержать взбесившуюся тварь у владельца вряд ли получится, а внутри стен чудище бы успело натворить неприятностей. Патрули ночью ходят, конечно, но люди привыкли спать, а не сидеть в подвале с наступлением темноты с копьями в руках.
— И что с болваном сделали? Изгнали?
— Община за него попросила, поэтому в колодках грядки ковыряет. Отработает штраф, вышлем потом к вам под бок, пусть там идеями фонтанирует… Вот — а падальщика к столбу примотали, собак на нежити тренировали. Сама знаешь, поисковым псам надо к запаху привыкать или от страха ссаться будут и след не возьмут. Гадина издохла вчера, но пока висит. Чем не мишень?
Полчаса за городскими стенами ругались, измеряя расстояние. Агнесса пыталась шагать аккуратно, чтобы больной бок не беспокоить. Епископ же матерился и обвинял знакомую в читерстве: