Подобрав валявшийся рядом кувшин, Агнесса строевым прошагала к телеге и отработанным движением пристроила тару. Выдернула заглушку, принюхалась к запаху. Когда кувшин был почти под горлышко, вернула деревяшку на место и погладила пузатый бок:
— Ну, выпить всю вряд ли, но понадкусать… Так, пора заканчивать с бардаком и можно приступать к ужину. А то мумии прогорят скоро, а тащиться за дровами мне лень… Рэмзи, Цербер! Хватит жопы греть, тащите головы сюда. Фас!
Конечно, двух гигантских угольно-черных доберманов никто из Ада не призывал. В свое время хозяйка подобрала щенков, скуливших рядом с подохшей от голода сукой. Выходила, обучила. И теперь гоняла по мелким поручениям, изредка разрешая порезвиться во время очередной зачистки. Потому что когда в одиночку в келье надираешься спиртным, воняя на всю округу горелой амуницией — за это утром получишь выволочку. А когда делаешь это в компании псов — то вроде как не пьянство, а проповедь и спасение заблудших душ.
Сегодня наводили порядок на заброшенном кладбище. Стоит признать, что вне отбитых у нежити территорий, все кладбища заброшены. Некому ухаживать. А когда за покойниками не присматривают, они начинают вылезать из могил и нарушать установленный порядок. Вот и катались изредка небольшие отряды, пускали «огненного петуха» по округе. Агнессу приглашали редко — не ее калибра шабашка. Но если звали, никогда не отказывалась. Мумифицированные зомби — лапушки. Ходят медленно, бормочут что-то себе под нос и почти не кусаются. Идеальная клиентура.
О том, как это мертвечине получается выводить рулады — женщина особо не задумывалась. Конечно, официально Церковь отрицала магию и валила на происки Падшего. Хотя одновременно с этим пастухи паствы с удовольствием пользовались различного рода омолаживающими элексирами и конским возбудителем. Потому что монастырь — он большой, монашек много, а вечерами скучно. А если кто и забеременел, то исключительно по воле Господа. Непорочное зачатие, книжки читать надо, бестолочи.
— Так, давай еще поворошим чуть-чуть, чтобы угольки наружу. И у меня тут сосиски были. Перченые. Как раз под вино хорошо пойдут.
Вздохнув, Димитро предупредил:
— Я за второй телегой не пойду на ночь глядя. Поэтому давай ограничимся тем, что уже у нас есть.
— Само собой. Продолжение банкета — завтра. Вернемся домой, народ порадуем… Давно голышом псалмы с монастырской стены не орала. Надо будет вспомнить, как оно… Когда солнышко встает, когда роса на каменных стенах. Когда ветерок снежинки несет… И все хором: «Ангелы с высот небесных»…
Контора пишет
— «Взял он жилизяку чужолую и…». Что, прямо так по башке и дал?
— Вольдемар, ты же меня знаешь, я никогда не вру. Иногда недоговариваю, чтобы руководство не расстраивать лишний раз, но врать… Пф…
Агнесса сидела на столе, аккуратно передвинув кипу исписанных листов в сторону. С этого угла можно было смотреть в крохотное приоткрытое окно. Смотреть и плеваться жеванной бумажкой через бронзовую трубочку. На плацу как раз капитан наемников драл залетчиков из патруля, поэтому получалось забавно: бумажка щелкала очередного бедолагу в приоткрытую шею, увешанный железом боец дергался, капитан зверел еще больше и голосил не переставая.
И правильно. А то вздумали, заразы, ночами какой-то пропуск требовать. И ворота не открывают, хотя монастырь стоит внутри городских стен и по улицам с заходом солнца обычно дрянь разная не шебуршится. Только изредка дамы с отбитой напрочь лобной костью.
— И что, лом погнулся? — переписчик манускриптов и официальный архивариус с изрядной долей сомнения посмотрел на гостью. В отличие от других Чумных Сестер, почерк Агнессы могла разобрать только она сама — дама, приятная во всех отношениях. Дама, которой надоело плеваться в охрану и теперь Повитуха высматривала подходящую тару, дабы промочить горло. Для хозяина подвального помещения это означало, что читать вслух отчет о проделанной работе Агнесса не будет. Поэтому проще выспросить вежливо ключевые детали, затем перетолмачить условно матерный на более-менее приличный и подшить лист в нужный гроссбух.
— Как иначе. Ты же знаешь этого скифа, он башкой постоянно потолочные балки на прочность проверяет. Ну и поспорил с Германом, что тому поплохеет, если один идиот другому по кумполу железякой даст. Хорошо еще, что боевой молот не взял.
— Лом. Железный. По башке.