— Не. Из мешка кусок папируса торчал. Похоже, с бумагами пришла.
— С бумагами? — пятая точка взвыла от ощущения предстоящих неприятностей. Чтобы Чумная Повитуха и возилась с макулатурой — это из разряда мистики. Поэтому надо срочно решать, через кого из работников «Пони» можно навести справки. Требуется понять, что за гадость задумал стряпчий. И не пора ли его прибить по-тихому, пока он не развернулся в полную силу.
Но на следующий день судья чуть-чуть успокоился. Потому что парочка жалобщиков пришла вместе и занудливо стала уточнять детали вынесенного решения. Кто именно подал иск. И какие повреждения задокументировали. И что именно в лавке сломали, когда одним бедолагой стену прошибали. И еще, еще. Улыбчивый сутяжник аккуратно все это записывал, не прекращая улыбаться на все стороны и многокрано принося извинения за доставленные неудобства. Агнесса молчала, недобро зыркая по сторонам. Напоследок, когда с кипой листов засобирались на выход, изобразила книксен и утопала на улицу, вышагивая, словно лом проглотила.
— Фух, пронесло, — обрадовался глава местной законодательно-карательной власти и вечером с удовольствием оприходовал припасенную бутылку красного вина под зажаренную утку. Чувство опасности молчало, две золотых монеты в кошельке радовали сердце и обещали кучу приятных развлечений в ближайшие дни.
Первый раскат грома прозвучал утром. Эйван Эац вышел из конторы, взобрался на помост вместо глашатая и громким голосом объявил народу, спешившему по делам:
— Добрые граждане славного города Ульма! Сегодня я, официальный представитель непорочной девицы Агнессы, монахини ордена Братства искоренителей нечисти, объявляю! Следуя законам благословенной Священной Римской империи германской нации и графства нашего, вкупе с королевскими эдиктами о борье с ересью и хулой на Мать Церковь, подаю официальную жалобу местной власти по следующим пунктам!.. Служащие управы и секретари судебного архива обвиняются в святотатстве, сговоре и мошенничестве с целью сокрытия преступления, клевете и вымогательстве! Учитывая серьезность выявленной скверны, я составил подробную жалобу, которую в полдень вручу господину Эрхарду, главному судье славного Ульма. Если достопочтимый господин посчитает невозможным вынести справедливое решение, то по законам рассматривать собранные факты будет уже церковный Трибунал.
В полдень в зале мест свободных не было, зеваки сидели буквально друг у друга на головах.
Распахнулись двери и по узкому проходу важно прошествовал стряпчий в парчовом черном костюме, модном берете со страусиновым пером и с толстой золотой цепью на груди. Агнесса чинно следовала за ним в любимом красном одеянии, держа снятую серебрянную маску на сгибе левой руки. Устроившись на скамье за столом напротив мрачного судьи, Эйван Эац громким голосом начал:
— Достопочтимый суд! Разбирая жалобу моей клиентки, я вчера собрал необходимую информацию. И факты, которые мне открылись, поведали о ереси, которая завелась среди нас… С вашего разрешения, не буду отнимать время у многоуважаемой публики и перейду сразу к сути дела… Итак. Трое жителей города заявили, о чем сделаны официальные записи в архивных документах, что им не понравилась фраза «суки толстожопые и клопы вонючие». Это было признано огульным обвинением. На что данные господа матерно высказали свое мнение о личных качествах непорочной девицы Агнессы. Я не буду это повторять вслух, прошу только обратить внимание на пункты два и три в копии, которую я предоставил. Все факты, указанные в жалобе, выписаны из официальных судебных докуметов вчера в вашем присутствии, ваша честь.
Бегло просмотрев поданные листы, толстяк в завитом парике кивнул. Пока вроде все совпадало буква в букву, как и обсуждали.
— Тогда позвольте вам напомнить, ваша честь, что для особ Братства Очищения действует стандартная процедура, согласно которой сестры не могут лжесвидетельствовать. Поэтому перед нами возникает юридический казус… По закону империи, графства и города Ульма, сказанное фройляйн Агнессой является фактами, которые не нуждаются в проверке. Если суд, по непонятным для меня причинам, решит опротестовать ее заявление, тогда мы должны немедленно вызвать представителей инквизиции для проверки всех участников конфликта. Ведь если суд выявил ложь из ее уст, то необходимо навести порядок.
Услышав про инквизиторов, судья вздрогнул. Ради всех святых, только не это! Потому что приедут вежливые палачи в белоснежных сутанах, вздернут на дыбу всех, кто как-нибудь мелькнул в бумагах и начнут пятки поджаривать. О чем именно говорили, как, кто на ухо шептал и нет ли каких еще прегрешений. Спятившую бабу не жалко — она ради принципа и на костре станцует, еще углями будет швыряться в толпу и орать матерные частушки. А вот самому в пыточную не хотелось.