— Да, да! Похоже, в самом деле, мы не до конца правильно сформулировали сказанное девицей… Значит — она назвала факты, которые не понравились пострадавшей стороне. Неверная трактовка.
— Замечательно, ваша честь! Тогда прошу сделать запись в документах, что моя клиентка всего-навсего назвала вслух ряд фактов, которые известны всем добрым жителям города… Сделали? Очень хорошо. Тогда я позволю отметить, что первоначальное дело об огульном обвинении превращается в навет и клевету.
— Клевету… Может быть.
— Господин судья, вы только что сами подтвердили, что имеет место быть клевета, которую использовали трое подозреваемых, в попытке опорочить девицу Агнессу. Она произнесла вслух факты, а в ее адрес были допущены голословные обвинения. Еще раз хочу отметить — ничем не спровоцированное злословие, в котором в непристойных выражениях критиковалась работа, выполняемая Братством, пролитая во благо общества кровь и святая набожность. Все это вместе вполне тянет на еретические высказывания в адрес Матери Церкви, представителем которой госпожа Агнесса является… Правда, я пока не могу окончательно разобраться, что мы имеем на самом деле — или глупость, или злой умысел. Если первое, тогда трое господ, сидящих сбоку от меня, просто идиоты. Если второе, тогда нам придется в самом деле пригласить людей, кто обязан Словом Божием наводить порядок среди паствы.
Публика безмолствовала. Судья сидел, разинув рот и выпучив глаза. Потому что он только сейчас сообразил, в какую ловушку угодил. Черт бы попрал крючкотвора. В груде запутанных законов зачастую можно было свернуть шею. Но то, что монахинь Братства приводили к присяге и они говорили только правду — факт. Часто в разных спорных ситуациях монашек использовали в качестве свидетелей обвинения или защиты. Если они что-то видели, слышали и в чем-либо участвовали — карательные органы получали прекрасных свидетелей: обладавших отменной памятью, острым слухом и фанатичной уверенности в служении правому делу. Поэтому — раз Агнесса назвала обидчиков суками толстожопыми — значит, так оно и было. Ведь младший писарь, пробивший башкой стену лавки, в самом деле морду наел — в дверь не пролезет. Выходит теперь — три идиота хулили официальное лицо в кроваво-красной рясе. А это в самом деле может закончиться прогулкой до столба с хворостом вокруг.
— Знаете… Я вам очень благодарен… Герр… Эац… Похоже, вы в самом деле сумели найти скверну, о которой мы и не подозревали… Поэтому я думаю, что в ближайшие дни мы еще раз рассмотрим дело и…
— О, я не настаиваю на том, чтобы трем негодяям присудили каторжные работы или еще что-то заслуженное немедленно. Это — на ваше усмотрение. Просто я еще опросил вчера городских стражников, подавальщиков в таверне и посетителей. Что тут у нас… Значит, записано: бахвалились полученной наградой, хулили местные порядки, договаривались о том, кого бы из монахинь еще ограбить похожим образом. И называли власти в вашем лице жирным боровом, пьяницей и развратником… Подписи опрошенных, подписи личных исповедников, монастырские печати. Попрошу добавить этот документ к жалобе.
Захлопнув рот, герр Эрхард вынужден был признать — да. Три идиота. Не умеющие держать язык за зубами.
— Поэтому, ваша честь. По совокупности вновь открывшихся фактов и следуя законам, я прошу выплатить по одному рейсхгульдену за каждое матерное слово, произнесенное в адрес моей клиентки. В качестве компенсации. Список данных слов есть и в деле, и в снятой вчера копии. Я посчитал, получается шестьдесять девять. Вот подготовленные документы в городскую кассу. Как именно славный город Ульм взыщет штраф с виновных — оставляю на ваше усмотрение.
Рванув тугой воротник, судья прохрипел:
— Стража! Этих троих — в подвал! Завтра будем разбираться… Все бумаги — секратарю, пусть готовит выписку… Объявляю слушание закрытым… И мои самые искренние извинения непорочной девице Агнессе… Все свободны!
«Суки бритые» — это герр Эрхард подумал про себя. С парочки станется и с него золото стрясти. Принесла же нелегкая…
Девять золотых монет прогуляли вечером, отмечая фантастическую победу. Десятину Чумная Повитуха выплатила в монастырскую казну, остальные деньги потратила на два местных приюта для сирот: дрова и уголь для отопления, новое постельное белье, одежда, крупы и мясо. Конечно, дети там не бедствовали, оба заведения были под присмотром у Братства. Но золото лишним никогда не будет, всегда найдется, какие дыры стоит залатать.