— Да. У нас в соседней роте один из выживших был. Если сядет у костра рассказывать про приключения, так потом никто спать не мог. Я думаю, приукрашивал.
— Скорее всего, всей правды не рассказывал. Но, в любом случае, сейчас с этим полегче стало. Как звонкой монетой за потроха стали платить, так нашлись желающие башкой рискнуть… Про тебя. Я не стала годовой контракт подписывать, у меня столько подземелий просто под рукой нет. Поэтому — на один раз. Прикрывать будешь и тяжести таскать. Ящики с разными полезными штуками, воду с провиантом и прочее.
— А потом?
— Потом я с Ирэн поговорю и будет видно. Либо у себя где-то пристроит и назначенные судом десять лет отслужишь как белый человек. Или я куда к знакомым смогу законопатить. Потому что орать на судью и называть его уродом тебе нельзя. Мне — можно. А тебе — десять лет каторги без права на помилование.
Удивленный доминиканец с подозрением еще раз внимательно оглядел нанимателя и все же задал вопрос:
— И в чем разница? Не считая разных частей тела у мужчины и женщины?
— Разница? Потому что у меня есть хороший крючкотвор, Эйван Эац. Его судейские до родовых корчей ненавидят и боятся. Любой закон может истолковать так, как мне нужно. Само собой, я с этим не наглею. Но разница очень простая. Со мной в городе раскланиваются, даже если сожрать заживо хотят. А тебе — десять лет каторги и пинок под задницу… Все, доедаем и спать ложимся. Завтра на месте будем.
Подругу Ирэн встречала разнаряженная до невозможности: в белоснежном костюме, шикарном парчовом плаще с меховым воротником и с сапогах выше колена. Но — чваниться не стала, наоборот — подбежала, обняла Агнессу и расцеловала в покрытые пылью щеки:
— Ты моя хорошая, приехала все же! Так, ванну сейчас девочки приготовят, с дороги отдохнешь и обедать! Потом хозяйство покажу и покумекаем, как завтра в поход будем готовиться… А это что за пупсик?
— Висельник это, Дези из Тасканы. Судебное семя пытался нахрапом переспорить, теперь будет десятку мотать. Я выкупила для нас: таскать, башкой завалы прошибать и алебардой тыкать, куда покажем. Еще у него здоровый член, но я в работе не проверяла. Пригрозила, что оторву, если фигней страдать будет.
— Проинспектируем, — кивнула хозяйка и повернулась к замершим потным девушкам в легких доспехах, мордовавшимся на посыпанной песком плацу: — Так, а вы что заколдобились? Никогда сестер из Братства не видели? Так вот она я… Мария, как через час закончат разминку, каждой по мешку с камнями и пусть кружок вокруг замка сделают. Бегом. Расслабились, понимаешь…
Ведя Агнессу под руку, Ирэн хвасталась хозяйством:
— Не, я как домой вернулась, хотела даже на покой уйти. Посмотрела на тебя и поняла, что по-настоящему придурковатой никогда не смогу стать. Жизнь люблю. И просто так голову в пасть тому же пещерному храпожору совать — уже не хочется. А потом с монастырскими еще посралась до кровавых соплей. Зажали выплаты за последний рейд, я и вспылила. Сунулась в казну — а там сундуки с деньгами стоят. И монашки в рванине ходят. Вот я настоятеля на кол и усадила.
— О как, — удивилась Чумная Повитуха. Похоже, про истинную придурковатость нужно было с других пример брать. — И чем закончилось?
— Инквизиторы приехали, еще пятерым пеньковый галстук подарили и нового настоятеля выбрали. Он в мою сторону косится, но пока сосуществуем. Хотя съехать заставили. Думали, я плакать буду. А я — вон, бесхозный замок под себя подгребла, народ навербовала и теперь сама себе большой начальник. А жлобы мне за любой чих и удар тяжелым железом деньги вперед платят.
— И госпожа Хаффна даже епитимью не наложила?
Помрачнев, Ирэн призналась:
— Хуже. Сказала, что пять лет мне тут пахать, как на галерах. Про новый панцеркрафтваген и наряды модные вопросов нет. Но чтобы всю марку и соседей я от нечисти прикрывала. Для этого выделили содержание на четыре десятка молодых и бодрых, заставили в гости в лицей заглянуть. Там двух инструкторов мне благословили, кто уже в возрасте и за самыми шустрыми не успевают. Так что — приходится пыхтеть… Не хочешь ко мне в товарки? Поделим на пополам, мигом зубастых натаскаем!
От столь щедрого предложения Агнесса чуть не рванула обратно с пробуксовкой:
— Шутишь, да⁈ Я только-только от лейтенантского патента отбилась! Меня дома отец настоятель пытается соблазнять, в игуменьи запишет сразу, как слабину дам. А мне оно надо? Палкой идиотам по хребтине стучать, за прегрешения заставлять молитвы читать и даже из огнемета никого не спалить, если очень не нравится… Я в рейды хочу ходить. Клыки драть и в пузо железом тыкать. Или рыбу динамитом глушить, чтобы потом на костре пожарить.