— Спасибо.
В кабинет Агнесса заходить не стала — просунула голову в приоткрытую щель и с порога спросила:
— Что, брат Питер, хреново все? У тебя взгляд уставший. Даже слишком уставший. А я, дурочка малолетняя, сразу и не поняла… Прибежала, щебетала, потом умотала по делам. А ты сидишь, словно пыльным мешком пришибленный…
Старик отложил в сторону очередной свиток и грустно кивнул:
— Да, замотался чуть-чуть. Как-то и не заметил — то одно, то другое… Но ничего, наши лекари мне уже и микстурки принесли, и просвирок напекли. Так что пара дней и нормально.
— Это хорошо, что принесли… Но еще встряхнуться надо. Чуть-чуть. Чтобы душа развернулась и стряхнула налипшее… У тебя та штука так и пылится в кладовке?
«Та» штука была эпичной. Почти сразу после того, как случился бардак, вместе с норманами в южные моря прогулялся весельчак и балагур Радо. Дюжие воины божились, что светловолосый боец из московитов. Только там рождались такие легкие на подъем и веселые безбашенные берсерки. Радо неплохо прогремел с ватагой по округе и через Царьград вернулся домой. Но успел познакомиться с братом Питером и подарил ему музыкальный инструмент — непонятную дубину с треугольным окованным железом основанием и натянутыми струнами. Этой штукой очень удобно было разной нечисти головы проламывать. Называлась дубина «балка-лайка» и занимала почетное место в кладовке. Увы, Старец не умел на ней играть и петь тоже стеснялся — в молодости явно какой-то гризли на ушах оттоптался. Но сейчас — это было не важно. Важно — чтобы на пару, да в удовольствие…
— Так. Значит, я народ пну, они к просвиркам вина принесут. Ты пока место освобождай. И мы за твое и Папское здоровье по паре чарок накатим.
Поняв, что просто так от непоседы не отделаться, старик попытался чуть-чуть снизить градус пафоса:
— Но я же почти здоров! Зачем за меня пить?
— Два раза за Папу накатывать — дурной тон. Хорошо, за него и за градоначальника Экса, чтобы ему задницу на сковороде поджарили хорошенько.
— Разве за такое пьют?
— Обязательно. Раз человека вилами затыкали, то надо традицию продолжить. И намекнуть рогатым ребятам снизу, чтобы повеселились, как следует.
Питер не стал продолжать скользкую тему, а попросил пять минут на завершение срочных дел. Он слишком хорошо знал гостью и понимал, что если уж она решила его развлечь, то проще потратить вечер на отдых, чем пытаться спровадить ее куда подальше. С Агнессы станется — утащить с собой в поход по злачным местам. И очнешься через месяц где-нибудь рядом с Утрехтом, оставив после себя полосу выжженной земли с подохшими монстрами.
— Пять минут. Да, мне этого хватит… Готфри! Где в вашей богадельне бочки с вином стоят⁈
— Матушка, а что это за звуки с колокольни в полночь летят?
— Я так понимаю, это госпожа Повитуха демонов отпугивает. Вместе с братом Питером.
— Да? Жуть какая… Хотя, если она и так умеет, то уж простую мелкую нечисть прибьет и не заметит.
Будущие монашки сгрудились вокруг старой Марты и крестились после каждого звука, долетавшего со двора.
Старец сидел сбоку от колокола и с чувством дергал то одну струну на «балка-лайка», то другую. Бздынь! — звенел иноземный инструмент. Агнесса пристроилась рядом и с воодушевлением надувала меха волынки. Играть она тоже не умела, но ей нравился сам процесс. Это когда до звона в ушах ты накачиваешь меха, затем сверху пристраиваешься тощей задницей и прижимаешь мелкие дырочки на трубках, заставляя шотландскую штуку орать, словно кастрированный бык.
Одновременно с музицированием парочка на два голоса выводила:
— Радуйся, Мария, благодати полная!
Выходило душевно. Благостный настрой поддерживал плотный ужин и по кувшину вина, выпитому певцами. Молитва разносилась над всей округой, заставляя проснувшихся горожан вздрагивать и вторить шепотом:
— Господи! Спаси и сохрани! Похоже, что-то нехорошее враг человеческий затевал, если так стараются в нашу защиту!
Утром Агнесса встала ближе к девяти часам. На удивление бодрая, веселая и жизнерадостная. Проверила, как там с трапезой у подчиненных, затем быстро нашла нужного человека и устроила допрос с пристрастием:
— Готфри, вот какого… Так, помню, в монастыре не выражовываемся… Но почему Старец в одиночку эту груду бумаг разбирает? Что, у него нет никого из помощников? Есть⁈ Ой, как интересно! И где эти козлища шляются? Что, по очень важным делам⁈ Так-так… Как я их опознать могу?.. Нет, обойдемся без смертоубийства, что ты. Но хочу посмотреть в их рожи. Одним глазком взгляну. И даже никого не покалечу. Честно-честно.