Но что депрессия посетила её и не собиралась быстро отпускать из своих удушающих объятий – Аня прочувствовала отчётливо. Не желая портить настроение девочкам, которые пока разбежались по своим комнатам, она оставила корзину в мастерской и пошла было на выход, чтобы сразу зайти на кухню. И неожиданно остановилась и ткнулась лбом в дверь. Дурацкий выбор: заниматься своими личными проблемами ил проблемами своей семьи? Ведь Таеган ещё не часть её семьи. И стоит ли его присоединять к братьям и сестре, к Оноре…
«Да что такое! – плаксиво подумала Аня. – Вроде и день солнечный… Почему я вчера не психовала, а сегодня – прямо-таки на слёзы исхожу? Ничего не понимаю…»
А голос со стороны негромко, но сурово подсказал, что выбор-таки надо сделать. «Иначе сил моих дамских не хватит ни на то, ни на другое», - уныло объяснила она себе и стала думать, как объяснить Таегану, что он ей не нужен. Что она ему не нужна, что они себе любовь только придумали, а на деле ни слишком разные, не говоря уже о положении в обществе… Последняя мысль заставила встрепенуться. Положение-то у них как раз равноправное, и у неё на данный момент даже получше, чем у него. Вспомнился вдруг увиденный в воображении торт со взбитыми сливками, вспомнилась промелькнувшая в мыслях смешная картинка, как она угощает этим тортом Таегана…
Она чуть не упала, привыкнув «таранить» дверь лбом, когда та вдруг распахнулась и на пороге появилась Кристал.
- Ты что здесь делаешь? – деловито спросила она. – Тебе помочь?
Аня потёрла лоб. Ноющая боль поселилась в висках, отдаваясь именно в лоб. Трудно было даже держать глаза нормально открытыми. Да что такое… Только что плавала и хохотала, как сумасшедшая…
- Кристал, - нетвёрдым голосом позвала она, ничего не видя, - ты сумеешь сама приготовить ужин для братьев? Они сегодня приедут позже. А я немного посижу у себя. Что-то мне не по себе…
- Хорошо! – откликнулась откуда-то сбоку девочка, но под руки Аню крепко взяли с обеих сторон и помогли ей дойти до своих апартаментов. Там её уложили на кровать и даже укрыли лёгким летним покрывалом.
- Отдыхай, Агни, - прошептал кто-то, кажется, Онора.
Она услышала, как тихонько закрылась дверь.
Холодный страх объял её со всех сторон, когда в голове прочно засела мысль: «Я детдомовская. Родителей не знаю. А если они были алкашами? Если у меня с моими мозгами что-то неладно? Как там говорят? Сознание спутанное и всё такое… - Кто-то со стороны слабо попытался напомнить, что мозги у неё здесь, вообще-то, не свои. Своего – только сознание. А физическое тело чужое. Мысленно пожав плечами, Аня только чуть не со слезами подумала: - А если с Агни тоже что-то нехорошее после того проклятия?.. И хватило совсем немного – попытаться найти свой выбор между хлопотами на семью и на чужого, по сути, человека? Господи, что со мной… Я давно не была такой слабой…»
Лежала она на спине, и в одно мгновение ей показалось, что свет режет ей глаза. Не в силах повернуться (хотя это такое лёгкое движение), она только и сумела, что натянуть на лицо то самое, наброшенное на неё Онорой покрывало. И закрыла глаза. И оказалось, лучше бы этого не делать: даже в темноте пространство страшно и стремительно завертелось перед закрытыми глазами и завертело её саму.
Глава 18
В том страшном мире, в который она закрыла глаза, за нею неутомимо гонялись жуткие чудовища, разглядеть которых она не могла, но знала, что они страшные. Они прыгали на неё сверху и из каких-то драпировок, которые то появлялись, то исчезали. Они резко проносились мимо, успевая больно тяпнуть её за руку своими зубищами, которые Аня опять-таки не видела, но знала, что они есть. А где-то далеко – там, за всем этим страшным местом (она слышала!) ходили знакомые ей люди. Кто-то кричал: «Никас! Никас! Сюда! Быстрей!» Кто-то плакал навзрыд: «Агни! Агни-и!» Но все эти звуки существовали очень далеко… Аня наконец сориентировалась, что это за место, куда она попала во сне. Реставрировали они бригадой в одном городе дом культуры какого-то завода. И в том здании была очень крутая лестница – всего в семь ступеней. Аня этой лестницы очень боялась, однажды оступившись на ней – счастье, что бежала с пустым ведром. Колени отбила до кровавых рассечений на коже – не то что синяков. И, когда ремонт огромного здания был закончен, эта лестница ещё долго ей снилась в беспокойных снах. А потом потихонечку те сны сошли на нет… И вот снова она – та лестница, на скорую руку сляпанная из битого кирпича и бетона и выкрашенная сейчас уже полустёртой синей краской. Ступени узкие, и Аню кто-то заставляет ходить по этой лестнице – с вёдрами, полными краской, напуская на неё страшных чудищ.