Но почему в магической школе в магической определяющей мальчиков никто не разглядел этого дара? Всё дело в его неустойчивости?
Благо что шли рядышком, Аня старательно ровно спросила у Кристал:
- Напомни: какой дар у наших мальчиков?
- Определённого нет, - почти легкомысленно ответила девочка. – Есть универсальные задатки – их и развивают. Ничего особенного.
Ане захотелось вытереть пот со лба. Ой, ничего себе – «ничего особенного»! И что теперь делать с этим открытием? Сказать Никасу! Пусть она ошибётся, но ведь, как взрослый, Никас должен знать какие-то, скажем так, тесты, чтобы определить магический дар. Да, так будет лучше. Хотя бы в том, что это эгоистично. Пусть и старший брат помучается, раздумывая над озарением сестры! Не одной же ей сомневаться и страшиться за младших!
Машинальный взгляд на противоположный берег – и у Ани от счастья перехватило дыхание: тёмная фигура стояла в зелёных зарослях, и не собираясь прятаться.
- Там кто-то есть! – обеспокоенно воскликнула Онора, тоже вглядываясь на чужой берег.
- Не бойся, - снисходительно сказала Кристал. – Это дин Таеган, к которому вчера на вечер ездила Агни.
Аня хотела возразить, поправить: не к дину Таегану, а к его дяде! Но… Кристал неумышленно попала в точку, а потому Аня расцвела тихой улыбкой, стараясь спрятать её ото всех, отвернувшись. Тем более подошли к купальной беседке, и Лисса первой с радостным писком помчалась к знакомой дверце… Прежде чем Онора вошла в беседку переодеться, Кристал строго рассказала ей, как надо разговаривать с дином Таеганом, который пострадал от проклятия чужих земель, и Аня отметила заинтересованный взгляд девушки на подплывающего к берегу мужчину. Взгляд заинтересованного профессионала, который с трудом скрывает жажду посмотреть на то, что является для него материалом, весьма интригующим и требующим изучения. Что с неё возьмёшь – с мага, снимающего проклятия? Конечно, ей интересно.
Вскоре Таеган переплыл озеро. Аня по ночной привычке чуть было не подбежала к нему, но пришлось быть сдержанной. Зато и Таеган с досадой опустил глаза – и это его движение чуть-чуть, но успокоило Аню: он переживает то же самое!
Его познакомили с дайной Онорой (у девушки были огромные глаза, когда она услышала про дайну), потом Аня «милостиво» отпустила «девочек» поиграть возле прибрежных волн, а сама устроилась на мостках, куда затем присоединился и Таеган. С гостем-то обычно для беседы остаются старшие, вот Аня и воспользовалась правом посидеть с Таеганом отдельно.
- Таеган, я принесла зеркало, - негромко сказала Аня и посмотрела в расщелину между досками.
Таеган с любопытством глянул туда же и сдержанно усмехнулся: «Ловко ты придумала!» Но его лёгкая улыбка не обманула. Он был очень напряжён и часто поводил плечами, видимо стараясь успокоиться перед предстоящим экспериментом.
- Ну что? Начнём? – встревоженно сказала Аня. – Девочки будут долго носиться по берегу, нам не помешают. Только напоминаю, что у меня дар не всегда срабатывает сразу.
Таеган кивнул: «Помню».
Она отсела от него на полтора метра и положила перед собой разрезанный на несколько картонок лист, взятый из библиотеки. Видимо, дин Хармон покупал картон своей молодой супруге в больших количествах, пока учил её. Сколько понадобится карточек – Аня не знала. Поэтому взяла пачку потолще. Рядом, чуть сбоку, Аня положила карандаши. Отдельно – чёрные, отдельно – цветные.
Таеган стукнул по доскам пальцем. Сначала Аня не поняла, что он хочет или о чём он спрашивает. Дошло: «А что делать мне? Как я должен сидеть?»
Вспомнив полуобморочную Онору, рядом с которой она заполняла чёрные линии роз, Аня предложила:
- Сиди и смотри на озеро.
Он кивнул и повернулся к воде. Слегка постукивал пятками о бревно мостков и задумчиво смотрел на поблёскивающую воду, время от времени всплёскивающую о дерево мостков.
Аня с трепетом взяла чёрный карандаш.
Первые линии заставили её выдохнуть так отчётливо, что Таеган обернулся. Она ответила ему растерянной улыбкой, и он снова застыл на краю мостков, то и дело поглядывая в сторону берега…
Первые линии не были похожи ни на что. Аня напрасно пыталась узнать, что именно рисует, но ничего не узнавала. Вспомнив фолиант «Агни», успокоилась, что иной раз под кончиком карандаша может выйти и какая-нибудь абстракция. Больше всего эти росчерки напоминали сильно графичные листья дерева – слегка вытянутые, с широким основанием, с острым верхом. И можно было бы и впрямь определить этот рисунок как листья, если б рядом с большим листом не появились листья поменьше. Когда чёрный карандаш «закончил своё дело», на карточке остался большой лист и два маленьких, причём у одного из них верх был раздвоен.