От «Болтуньи», от «Снегиря», от всем известного «нашего соседа» Ивана Петровича (1938) и берет начало углубляющаяся с годами сатирическая струя в творчестве А. Барто.
Следует подчеркнуть, что ее сатира метка, действенна, подчас обращена к тем порокам и недостаткам, которые не всегда ухватишь с первого взгляда, ибо они склонны выступать в одеянии достоинств и заслуг, чем нередко и обманывают иных слишком простодушных людей. Эта сатира необычайно жизненна, а доказательством ее жизненности может служить и то, что многие сатирические стихи А. Барто, написанные в давние годы, и поныне сохраняют актуальность, ибо направлены против всего того, с чем и сейчас ведется борьба.
Сатирические стихи А. Барто могут многому научить читателя, отличаются «наставническим» пафосом, но «наставничество» это особого рода — очень веселое, живое, чуждое дидактизму, заранее заготовленным прописям.
Поэтесса знает: попреки, выговоры, нотации, а особенно те, что повторяются изо дня в день с автоматической бесстрастностью, едва ли способны произвести большое впечатление на того, кому они адресованы,— как это мы видим в стихотворении «Что делать с Алексеем» (1955). Речь здесь идет о нерадивом школьнике, которого
Но даже и самые длинные нотации и внушения не помогли исправлению Алексея. А вот взялась за него девчонка-соученица, зоркая и насмешливая, подмечающая любой промах Алексея, и сумела сделать то, чего не удавалось любителям выговоров и нотаций.
И вот Алексею приходится — хочешь не хочешь! — подтягиваться, назло ей добиваться отличных отметок, и он с вызовом бросает в адрес неугомонной соседки по парте:
А ей только этого и надо!
Незамысловатая история с Алексеем в высшей степени характерна для всего творчества А. Барто, которая и сама словно бы переняла нрав и повадки такой «соседки по парте» — насмешливой, настойчивой, непримиримой к любым промахам и неудачам, едко и весело хохочущей над ними, и уж она не даст спуску никому, кто только попадется ей на язык!
Сама поэтесса склонна разговаривать со своей юной аудиторией именно от лица такой «соседки по парте» и нередко становится на ее место, проникается ее психологией. Вот почему, обращаясь к ленивцам, эгоистам, зазнайкам, малолетним бюрократам (есть и такие!), она меньше всего обнаруживает склонность к поучениям и нотациям. Нет, она не столько осуждает, сколько высмеивает иных своих «героев» и «героинь», высмеивает так едко и колко, что едва ли они захотят снова попасться ей на язык!
Спесь, заносчивость, кичливость, любые проявления эгоистической ограниченности и бюрократических замашек вызывают у поэтессы резкий отклик, гневную насмешку, остро сатирическую характеристику, как это мы видим в стихотворении «Лялечка» (1962), героиня которого, надув губы, горделиво заявляет своей бабушке:
и на этом основании считает вполне уместным требовать от старухи усиленных забот и услуг. И сколько таких Лялечек, воображающих, что они «не просто девочки», а существа высшего порядка (а потому и спесиво задирающих носы перед окружающими!), проходит в стихах А. Барто!
Она учит с самого начала отличать показное от существенного, глубоко разбираться в людях. Крайне характерно в этом отношении стихотворение «Любочка» (1945), где образ героини возникает с такой четкостью, резкостью, ясностью, что ее черты мы можем угадать в любой девочке, склонной к тщеславию, себялюбию, лицемерию («Хотя не обязательно они зовутся Любами»,— замечает автор, завершая это стихотворение):
А чтобы мы узнали ее еще лучше, автор знакомит нас с такими чертами и привычками, от которых нам становится не по себе,— с ее грубостью, наглостью, душевной черствостью,— чтобы заметить в конце: