Сатира А. Барто не обходит и неполадок в школьной и пионерской работе. Здесь тема сложнее, труднее: проще изобразить лодыря, зазнайку, жадину, чем неполадки общественно-массовой работы. Нелегко найти тот угол зрения, который позволяет решить затронутую тему пластически зримо, образно, выразительно. Тут необходимо отличное знание и доскональное изучение затронутого материала. Но А. Барто успешно справилась и с этой задачей. Ее пионерка, сама на себе испытавшая, что значит слишком частая смена пионервожатых, со вздохом и огорчением заключает стихотворение «Карусель» (1954):
И нам становится очевидным, сколько разочарований и огорчений принесла такая бестолковая карусель, как от нее страдает живое дело, живая работа,— ведь столько надежд и ожиданий было связано у ребят с каждым из этих вожатых! Но эти надежды не сбылись, и в стихотворении «Карусель» автор сумел решить темпераментно, эмоционально значительную тему общественного характера, не оставаясь в ряду общих понятий, а переведя ее на язык зримых образов, подлинных чувств.
В таком же духе написано и стихотворение «Чудесный план» — о плане, у которого есть один-единственный, но весьма существенный недостаток: он остается только на бумаге. И хотя все хвалят этот план, в котором учтено «все, что нужно человеку» — танцы, литературные выступления, кино и многое другое,— но ребятам от этого не легче, ибо составители плана совсем не думают о том, чтобы выполнить его. Вот был намечен костер на льду,
Уж какой там костер на льду! И стихотворение о «чудесном плане» завершается сообщением, в котором слышится подавленный вздох разочарования:
Может быть, этот план будет так же «чудесен», как и предыдущий, но ребята, уже наученные горьким опытом, не очень-то поверят подобным «чудесам».
Одна из школьных сценок, которую хоть сейчас может разыграть любой самодеятельный кружок,— это уже упоминавшийся «Лешенька» с удивительно точно найденной просительной интонацией, характерной для людей, не умеющих справиться с трудностями воспитания, пасующих перед лодырем и разгильдяем:
А этот Лешенька, слыша хор угодливых голосов, вполне доволен создавшимся положением. Он именно в слабости и безрукости тех, кто его чрезмерно опекает и нянчит, черпает сознание своей значительности, своей силы (ведь оказывается, как он ни мал, но никто из окружающих не знает с ним сладу!), а потому и куражится над своими опекунами и отвечает на все их просьбы и уговоры («Сделай одолжение...») с чувством полнейшего превосходства:
Чем больше они унижаются перед ним, тем развязнее держится Лешенька, сила которого — в их слабости и безрукости. Ему даже не хочется выходить из ряда отстающих — так всеобщие уговоры, мольбы и просьбы тешат его самолюбие!