Зная склонность своих читателей к игре, поэтесса и сама нередко словно бы играет с ними и далеко не сразу раскрывает свой замысел. Вот почему ее сюжет порою развертывается крайне неожиданно; именно так построено стихотворение «В театре» (1946), начинающееся следующим образом:
Далее рассказчица-девочка восторженно говорит о том, с какими чувствами она отправилась в театр:
Естественно, читатель ждет рассказа о впечатлениях, вынесенных девочкой со спектакля, которого она с таким нетерпением ждала, но тема развертывается чем дальше, тем неожиданнее:
В рассказ о театральных впечатлениях, к которому с таким энтузиазмом приступила девочка, все более настойчиво врывается номерок. Он куда-то исчез, и вот вместо рассказа о театре получается рассказ о чем-то другом, постороннем, не имеющем отношения к балету:
Поначалу случайно упомянутый номерок вытеснил и фею, и гостей, танцующих на балу, и все то, о чем мечтала девочка, забывшая «все на свете». Таким образом, вместо рассказа о театре получился рассказ о наказанной рассеянности, о том, как плохо быть ротозеем, растяпой.
Автор любит подвести своего читателя к совершенно неожиданной, а потому и особо впечатляющей концовке. Так, в стихотворении «Игра в крокет» (1946) ребят хвалят за то, что они сумели добиться тишины, а оказывается, тишина установилась только потому, что они
В стихотворении «Рыболов» (1946) автор сначала отдает дань вокальным способностям своего героя — рыболова, который поет отличную песенку — «и радость в ней и грусть». Но оказывается, что
Вот и все. Никакой морали в этом шуточном стихотворении, так же как и в ряде других подобных ему, нет, но для читателя не останется загадкой, почему так смешон рыболов-неудачник.
Комические эффекты многих стихов А. Барто определены тем, что автор говорит «не то», чего ожидает читатель, ибо их основная тема не прямо выражается сюжетом, а возникает для читателей норой совершенно неожиданно, застает его врасплох, как в стихотворении «Снегирь», где оказалось, что главное вовсе не в том, каким способом мальчуган приобрел снегиря, а в чем-то другом.
В чем же?
На это автор не отвечает, да и вообще, стремясь повысить внутреннюю активность своей аудитории, он не считает грехом заставить самого читателя кое о чем задуматься, а не получить все в готовом виде, не требующем никаких усилий для восприятия и усвоения. Герой стихотворения «Снегирь» завершает свой рассказ о том, как он выпросил снегиря, обращенным к читателю вопросом:
Автор не отвечает на вопрос рассказчика, но можно быть уверенным, что без ответа он не останется,— на него ответит читатель, и этот ответ будет тем более убедителен, что читатель сам должен додуматься до него, проявив свою собственную активность, сообразительность, смекалку.
А вот «Прощальный перепляс» с его лихим мотивом-припевом («Чок! Чок! Каблучок! Заработаю значок лучшего танцора» и т. д.). Мы ждем, судя но началу стихотворения, что сейчас перед нами во всю ширь развернется картина пионерского костра, самодеятельности; казалось бы, все клонится к этому, но стихотворение завершается совсем по-другому: танцоры, стремясь заработать вожделенный значок, так переусердствовали во время подготовки к «переплясу», что когда наступило время показать свое искусство, то, как выяснилось,