Далеко не сразу поэтесса уяснила и утвердила в своем творчестве те принципы «детского стиха», которые сформулированы ею в статьях «О стихах для детей» (1953) и «О поэзии для детей» (1957), далеко не сразу выработала свой стиль, почерк, самостоятельность взгляда на те явления окружающей действительности, которые издавна привлекали ее пытливый взгляд. Были на этом пути промахи и просчеты, о которых дают ясное представление некоторые ее стихи и поэмы, особенно ранние.
К собственному и совершенно самостоятельному пониманию детской поэзии и решению стоящих перед нею задач поэтессу вел длинный и сложный путь. Проследив его, мы можем уяснить, от чего отказывалась А. Барто по мере созревания ее дарования и что она решительно и самостоятельно укрепляла в своем творчестве, как формировались его «необщие» черты, придающие совершенно особое выражение творческому облику А. Барто, безошибочно угадываемому нами даже и тогда, когда под ее стихами мы не видим подписи автора.
Если мы рассмотрим творчество А. Барто в его развитии, то увидим, что оно с годами совершенствуется, усложняется, становится все более зрелым, отточенным и изощренным по характеру мастерства. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить стихи, объединенные в цикле «Братишки» («Твои стихи») и посвященные большой интернациональной теме — воспитанию наших детей в духе нерушимой дружбы с народами всех зарубежных стран, близких или самых отдаленных. Поэма «Братишки» (1928), открывающая этот цикл, говорит о детях многих стран и народов, создавая у своих юных читателей представление о том, что происходит во всем мире, о великой борьбе за счастье и будущее простых людей всей земли, и воспитывая большое чувство дружбы народов. Но замысел этот не воплощен до конца; иные страницы поэмы звучат слишком плакатно, риторично, а то и наивно-стилизаторски, лишены подлинно художественной выразительности. Так, одна из матерей напевает здесь своему «желтенькому сыну» такую песню:
Конечно, такую песню только по названию можно счесть колыбельной, да и образное воплощение большой интернациональной темы воспринимается как слишком общее и аморфное (от чего сама поэтесса впоследствии решительно предостерегала своих собратьев по перу). В завершающих строфах поэмы «Братишки» слышится обращенная к сыну песня «беленькой матери»:
Конечно, такие общие слова и невыразительные образы едва ли могут захватить внимание и воображение юного читателя, особенности и потребности которого поэтесса уяснила далеко не сразу.
Вспоминая о той поре, когда появилась книга «Братишки», Вера Смирнова (в книге «О детях и для детей») говорит, что это было тогда «событием в детской литературе», ибо здесь рассказывалось о том, что «роднит всех маленьких обитателей земного шара... и поистине делает их «братишками». И Вера Смирнова продолжает, обращаясь уже к нашему времени:
«Когда сейчас перечитываешь это раннее произведение А. Барто, видна и его наивная стилизация, и сентиментальный примитивизм, так часто встречающийся в детских книгах того времени. Но тем не менее,— говорит критик,— что-то сохранилось в этих стихах — чувство, не выветрившееся и за тридцать с лишним лет, и вечно живая тема братской дружбы народов и их детей».
Все это поистине так, и, наверно, именно поэтому А. Барто включила в книгу «Твои стихи», вобравшую лучшее из созданного ею за многие годы творческой деятельности, своих «Братишек», должно быть вполне осознавая и их существенные недостатки.
Поэтесса росла, отказываясь от плакатности и прямолинейности, от «лобовых» решений темы, от общих мест и риторических фраз, не способных захватить юного читателя и не обнаруживающих глубокого осмысления и специфических особенностей его восприятия, его психологии.
20-е и 30-е годы в творчестве А. Барто — это годы поисков и находок, а вместе с тем промахов и неудач.