Ныне ставшие совершенно взрослыми, полноправными гражданами нашего государства, они отлично знают, кому обязаны всем, что у них есть в жизни. «Вырастило меня государство, выучили детский дом и школа. Специальность я получил хорошую...» — пишет один из них; то же самое могли бы сказать вслед за ним и многие другие его сверстники. Вот почему, подчеркивает автор, «...особенно обострено у бывших воспитанников детских домов чувство долга перед страной, горячая благодарность тем, кто воспитал их, дал им профессию и «путевку в жизнь».
Раскрывая смысл и значение этого «великого дела», в котором так ярко и неопровержимо сказалась подлинно гуманистическая суть нашего государства и моральный облик советского человека, автор говорит здесь и о своем личном участии в этом «великом деле».
Перед А. Барто была очень трудная задача, к которой она сначала не знала, как и подступиться. Как найти детей, ныне ставших уже взрослыми, а потерянных в том возрасте, когда они подчас, приведенные в детские приемники, почти ничего не умели рассказать о себе или о своих родителях, не знали даже своего настоящего имени (вот почему среди бывших воспитанников детских домов так много людей с фамилией «Неизвестный»)? Задача, казалось бы, неразрешимая.
«Как найти? Иногда невозможно, иногда трудно,— говорит автор.— Но пытаться надо снова и снова...» И А. Барто, проявляя подчас невероятное упорство и творческую изобретательность, снова и снова бралась за решение сложнейших задач со множеством неизвестных, и не только бралась, но и находила свой особый «ключ» к их решению, внося в самый процесс розыска некогда пропавших детей нечто новое, открытое и примененное ею на практике. А «ключ» этот помогла найти многолетняя активная дружба поэтессы с детской аудиторией, огромный опыт общения с нею. Вот этот-то опыт и подсказал: «...ребенок наблюдателен, он видит остро, точно и часто запоминает виденное на всю жизнь. Пришла мне в голову такая мысль: а не может ли детская память помочь в поисках? Не могут ли родители узнать своего взрослого сына или дочь по их детским воспоминаниям?»
Оказалось — могут, и детские воспоминания, удивительные своею конкретностью, выразительностью, а подчас и неповторимостью («мы с мамой пошли в лес по малину и встретили медведя, а когда я убегала, то потеряла новую туфлю...»), во многих случаях и явились тем «ключом», с помощью которого и решались самые сложные задачи.
«Я не помнила имена мамы и папы, но все, что окружало нас, я сестре рассказала...» — сообщает одна из корреспонденток А. Барто, — и такие воспоминания подчас являются тем звеном, какого только и не хватало для того, чтобы замкнулась вся цепь и поиск завершился удачным результатом. Так автор повести выступает здесь не только как художник, отображающий один из участков нашей действительности, но и как открыватель и исследователь, сумевший внести в затронутую им область общественной деятельности и в самый процесс розыска нечто свое, новое, лично им открытое и утвержденное на практике. Детские воспоминания — это было уже нечто определенное, что и помогло во многих случаях А. Барто в ее особом поиске — то звено, за которое можно ухватиться.
«Вот что такое детские воспоминания! В который раз они возвращают человеку его родных...» — восклицает автор, вовлекая нас в самую «лабораторию» своих поисков, снова убеждаясь в успешности открытого им метода, — и нельзя не разделить вместе с ним закономерной гордости человека, упорство, активность и находчивость которого вновь привели к успешному результату, принеся счастье многим и многим людям, чьи семьи, некогда разлученные, снова воссоединились. Но следует заметить и то, что автор повести не только делится с нами итогами своих находок, но и посвящает нас в их историю, в ее сложный и запутанный ход, в ее трудности и связанные с нею переживания, в те сомнения и колебания, какие возникали у него по ходу «поисков человека» (не случайно, помимо «Дневника поисков», у Барто заведена и особая «Папка сомнений», куда заносятся случаи особо трудные, когда в письмах нет ясных и определенных данных, необходимых для объявления розыска,— а вместе с тем их нельзя считать и совсем безнадежными!). Ведь почти за каждым таким письмом — судьба человека, его последняя, может быть, надежда на встречу с самыми близкими ему людьми...