Даю ей конфетку, наблюдаю, как беспечные зубки собачки пробуют шоколад. Мне пора подавать десерт с ужином. Сервис такой же как и у сестры-богачки. Я... устала разбираться в том, что я чувствую к воспоминаниям о ней: перед мысленными глазами её богатое платье, укладка рыжих волос и подведённое косметикой кукольное личико, как она гладит избалованного рыжего терьера, вечно обижавшего Шер, а она точно радуется этому.
Впрочем, хватит убегать за эту занавеску противоборства любимцами: я ревную Шарля к ней; ведь она постоянно угощала его, дарила подарки, говорила комплименты, какие я знаю наизусть (они сказаны не одному десятку холостых дворян).
Иду по лестнице с подносом, со сжимающимся сердцем всматриваясь в узоры на перилах (точь-в-точь завитушки люстры, её дома). Белоснежные лапки Шер играют с паутинкой...Она тоненькими клеточками, изящно переплетающимися в дырочки, напоминает фату (когда-то он назвал меня своей невестой).
И порою, как сейчас, невольно представляю себя, идущей в белом платье под руку с ним, а сестра зеленеет от зависти, услышав: "Шарль и Милен Ашер). Глупые детские мечты, дать свою фамилию - лишь каприз, мы никогда не будем вместе...
Он слишком поглощён уже не один месяц своей игрой с племянниками... И все, что он говорил - неправда, все это был обман!..Торопливо вытираю слезы и говорю своей единственной, пушистой подружке, что все хорошо (пусть хоть она не грустит).
- Стой, ты плачешь? - сразу вдруг в один момент сочувствующий голос доносится за спиной.
Он? От волнения и страха, мигом ставлю поднос и сжимаюсь в комок, кутаясь в шаль (я все не могу забыть его прикосновения).
- Скажи, что он с тобой сделал? - тот же голос.
Отползаю в угол и оборачиваюсь - высокий и рано покрывшийся морщинами парень с неопрятными, но как будто остановившимися в росте бакенбардами.Карл Ашер, только не это! Он так похож на Шарля, незримым чем-то, что я не выдержу этого сходства и во всем признаюсь, а мне нельзя (он приказал молчать).
- Вернись к сестре! - смахнул слезу юноша, поднимая меня, комкая... мои листики с дневником (как подло!).
Делаю невидящий взгляд и отнимаю у племянника Шарля руку.
- Я знаю, виноват - говорит любимую фразу тот. - Но я все возьму на себя, скажу, что я помогал твоему хозяину во всех планах. Пусть меня посадят или повесят, чем ты будешь страдать...
Он влюблён в меня? С чего он так переживает? Готов признать, что помогал воровать у брата, что сам жаждал прибрать капитал этого дома к рукам... Бред, однако, сейчас не об этом... Карл предлагает вернуться к сестре, преданную собачку подвергнуть тирании её рыжего питомца, в этот сверкающий и тёплый особняк... Где не будет Шарля...
Точно лентой проносится вся моя, как мне показалось теперь, недолгая жизнь в доме Ашер (он взял меня за год до приезда его племянников: крики, грубые шутки, мелочные требования и педантизм в сочетании с семью пятницами на неделе; но...
Его голос, серые глаза и аристократичный овал лица, обрамлённый светло-русыми, золотистого оттенка, волосами, бархатные красные наряды с кружевными манжетами, каким-то образом помогали в любой ситуации вспомнить лишь одно, что он мне шепнул, сажая в коляску, покидая со мной дом сестры: "Ты моя невеста".
Я чувствую, что с каждым шагом к двери, куда меня мягко, но настойчиво, тащил Карл, постоянно оглядываясь по сторонам, взаимное ощущение, что Шарль - мой жених, крепло и впитывалось каждой клеточкой; я... не могу уйти!
- Нет! - тихо, но твёрдо говорю, вырываясь и давая Карлу пощечину, с мерзостью ощущая его руки на моей талии.
Не могу сдерживать рыдания, заперевшись у себя в комнате, глядя на отражение - худые плечи с шрамами, с которых упала шаль, куцее и бедное платье с чермными кружевами. Шер прыгает, стараясь лизнуть розовым мокрым язычком с утешающим "ав". Спасибо, мой четвероногий малыш!
Утомленная, я незаметно погружаюсь во что-то мокрое и глубокое, подо мной зияет чёрная темнота, тянущая щупальца. От страха пытаюсь кричать, но едва не захлебываюсь (это море). Плыву замедленно к поверхности, на которой испуганно барахталась Шер, перебирая лапками и тявкая; что-то не пускает, осторожно оглядываюсь - длинные, душащие водоросли, обжигающие порезы. Одна за другой по ним падают жемчужинки, завораживающие мелодией и лучами переливающие буквы непонятного языка, складывающие слова...
Не знаю почему, но я их начинаю понимать: "Уходи ко мне".
Это Шарль? Внутри поднимается последние его проступки, которые можно счесть за предательства, и комок тяжелых воспоминаний парадоксально освобождает ноги; плыву, точно летаю... Надо мной оказывается красивое небо, усыпанное звёздами, впереди лестница; голос, который зовёт (его голос?). Выбираюсь из моря, сама не понимая, откуда на мне то платье с верхом, порванным на плечах. Мои шаги гулко раздаются в тишине, умиротворяюще прерываемой песенкой светлячков.