Агония
Тяжелые тучи не покидали небесного свода уже второй день. Но их бороды не собирались проливать дождь, словно чего-то ожидая. Таежные духи горестно вздыхали. Они бы обязательно при этом медленно качали головами, будь у них таковые.
Отшельница Гонтия следила за знаками неба и слушала молчание духов, предчувствуя недоброе. Что-то случилось в глубинах леса, раз стало так тяжело на сердце. Великая скорбь накрыла его кроны.
Ближе к вечеру, когда Гонтия толкла травы и коренья, в ее хижину ворвалась Агена, одна из дочерей. Как и мать, девочка была смугла, черноока, а ее спутанные волосы имели цвет сажи. Она по-обыкновению широко распахнула дверь и осталась стоять в проходе, послушно ожидая вопроса матери.
- Что случилось, Агена? - сказала Гонтия скрипучим голосом, не отрывая взгляда от своего дела. Только голос выдавал истинный возраст отшельницы, ведь ее кожа оставалась гладкой, лицо
поттянутым и молодым, а тело в расцвете сил.
- Девочка-авинтия вернулась, - спокойно ответила дочь. - Снова просит твоей помощи.
- Мне больше нечем ей помочь, - сказала отшельница, перебирая взглядом подвешенные над столом корни. - Передай ей, чтоб убиралась.
- Она не может уйти, - все так же монотонно отвечала Агена. За эти слова она получила непонимающий взгляд матери, но не растерялась. - Ноги ее изранены, и она потеряла сознание.
Тебе лучше самой посмотреть.
Гонтия оставила свою ступку и направилась к двери. На поляне перед ее хищиной, уставленной защитными тотемами из костей животных и лекарственных трав, собрались все семь дочерей-близняшек. Они стояли полукругом вокруг незванных гостей - белокурой девочки и мужчины. Оба были без сознания. Дочери уложили их на спины и отгоняли от них мух и комаров в ожидании матери.
Девочке было не больше двенадцати лет. Она была худа и одета в походные штаны и рубаху, порядком испачканные. Рядом лежали стоптанные башмачки. Дочери Гонтии позаботились и аккуратно
сняли их, дабы мать сразу могла оценить ранения. На первый взгляд девочка долго шла, отчего мазоли на ступнях стерлись в кровь. Светлые длинные волосы давно не расчесывали. На щеках засохли слезы.
Мужчина лет тридцати был сильно изранен. Черная кожаная кираса страшно помялась в области груди и живота, словно туда били крупным бревном. Мощная бляшка на кольчужном широком поясе вовсе треснула. Бордовые одежды были изорваны, а руки и ноги под ними изранены глубокими порезами. На щеках и нижних веках, на уголках рта, на верхней губе и на роговицах ушей запеклись следы крови. В руке мужчина сжимал драгоценную золотую чашу, украшенную узорами великой огненной птицы - Феникс. Раненый уже не дышал.
Осмотрев обоих, Гонтия поднялась и обратила свой острый взгляд на дочерей.
- Обработайте ее ноги и уложите в кровать, - скомандовала она, указывая на девочку. - Она истощена. Когда проснеться, приготовьте ей капустный суп. И не вздумайте добавлять ничего другого!
Дочери отшельницы дружно кивнули головками. Они аккуратно подхватили девочку и скрылись в хижине. Гонтия же осталась с мужчиной, размышляя, как поступить с ним. Ее презрительный
взгляд сверлил лицо раненого.
- Глупец, - угрюмо усмехнулась отшельница, наклоняясь к телу. - Добыл ты свою проклятую безделушку. И чего ради? Зря погиб только...
Рука Гонтии потянулась к чаше. Столь опасный артефакт давно необходимо спрятать, как это сделали еще три тысячи лет назад. Но стоило отшельнице коснуться гладкого, будто нового, несмотря на
долгие годы, края чаши, как она почувствовала на себе хищный взгляд. Сердце заколотилось быстрее, и на плечи уселся животный ужас. Женщина тут же отдернула руку и повернула голову к очагу исходившей угрозы. Лицо мужчины оставалось неизменным.
Постепенно наваждение спадало, но Гонтия не осмелилась оторвать широко распахнутых глаз. Она не могла понять произошедшее, от чего ее руки дрожали. Точнее, она не хотела верить в свою
единственную догадку.
Трясущиеся пальцы сцепились, пытаясь унять дрожь.
- О великий дух леса, - тихо и беспокойно забормотала она, - не дай в обиду чужого меня и моих детей. Смилуйся над нашими жизнями, ведь мы - часть тебя.
Руки все еще содрогались, но теперь слабее. Женщина, переборов страх, прижала два пальца к шее мужчины.
- Не может быть... - произнесла Гонтия одними губами, уловив под кожей слабый пульс.
Когда на лес опустилась ночь, Алиса открыла глаза. Не успела онапонять, где оказалась, как ей протянули дымящуюся миску.
- Ешь, - услышала она серьезный детский голос.
Девочка повернула головку. Рядом с ее кроватью сидела дочь ведьмы. Ее черные волосы походили на заросший холм. В свете фонаря можно было разглядеть ее уставшее, но не утратившее сил