— Возможно. И сердцебиение участилось. Идем, подробности обсудим позже.
Мужчина и женщина ушли. Мика слышал, как поскрипывают подошвы их резиновых туфель; вскоре шаги затихли. Первой реакцией Мики был гнев. Как они смеют с таким пренебрежением говорить о его родителях? Если мама и папа бедные, это еще на значит, что они глупые и не в состоянии понять, что им дурят голову! Затем гнев сменился мрачным удовлетворением.
«Они считают меня лучшим, — усмехнулся про себя Мика. — И хотят оставить в игре! Что ж, я не против».
Мика улыбнулся — облегчение и радость вытеснили из его сердца раздражение.
Но как быть с родителями? Что, если они будут настаивать и не позволят ему участвовать в игре?
Переживания утомили Мику, и он сам не заметил, как уснул. Когда пару часов спустя Мика снова открыл глаза, первое, что он увидел, был вращающийся под потолком палаты большой белый вентилятор; он обдавал его лицо приятной волной прохладного воздуха. Мика повернул голову и заметил картинку со львами — она стояла на тумбочке, прислоненная к графину с водой. Мика улыбнулся, картинка Элли по-прежнему была с ним.
В палату беззвучно вошла медсестра и приблизилась к кровати Мики.
— Привет. — Женщина улыбнулась, — Как ты себя чувствуешь? Нога не болит?
— Нет. Только немного покалывает.
Он приподнял голову и взглянул на свою ногу — она была запаяна в стеклянный пузырь, похожий на высокий прозрачный сапог.
— Все нормально, так и должно быть, — успокоила его сестра. Она склонилась над кроватью и нажала несколько кнопок на панели управления в нижней части пузыря.
— Что это такое? — спросил Мика.
— Лечебная камера. Нечто вроде микроволновки для быстрого заживления ран.
— И сколько потребуется времени для заживления моей раны? — спросил Мика, ожидая услышать в ответ откровенную ложь.
— Сегодня ты сможешь вернуться домой, но завтра вечером нужно будет повторить процедуру, — не глядя на Мику, сказала сестра.
— А-а, понятно. — Мика пришел к выводу, что сестра совершенно не умеет врать.
— Если бы мы жили в позапрошлом веке, нам потребовалась бы уйма времени, чтобы вылечить такую рану. Конечно, при условии, что ты не умер бы от потери крови. И все равно у тебя могла начаться гангрена, и ногу пришлось бы ампутировать.
Сестра расплылась в довольной улыбке.
— Хорошо, что мы живет не в позапрошлом веке, — согласился Мика.
— Гарпун пробил артерию и задел кость, — продолжила свой рассказ сестра. — Но тебе повезло, обошлось без перелома. Ты потерял очень много крови, к счастью, твой отец оказался рядом. Теперь в тебе пол-литра его крови. Так что будь хорошим мальчиком и скажи папе спасибо.
— Где он? — спросил Мика.
— В приемном покое, вместе с твоей мамой.
— Я могу их видеть?
— Конечно. Я сейчас позову их.
Глаза Аши покраснели и распухли от слез. Отец выглядел осунувшимся и чрезвычайно сердитым.
— О, Мика. — Аша схватила сына за руку и снова расплакалась. — Расскажи толком, что случилось?
— Одна девочка по ошибке выстрелила в меня из подводного ружья. Мам, не плачь, я в полном порядке.
— Из ружья? Господи, да чем же вы там занимались? Я полагала, что вы играете, а не стреляете.
— Мы стреляли по мишеням, — беззаботным тоном сообщил Мика. — Это просто дурацкий несчастный случай. Мы тренировались уже несколько дней.
— Не знаю, как вы там тренировались, но больше никаких «дурацких несчастных случаев», — грозным голосом объявил Дэвид. — Потому что мы немедленно забираем тебя домой!
Медсестра, до сих пор молча стоявшая возле двери, сделала шаг вперед. Она сказала Аше и Дэвиду, что доктор хочет поговорить с ними. Родители поднялись и неохотно вышли вслед за ней в коридор. Мика видел сквозь застекленную дверь палаты, как мама и папа разговаривают с доктором, но слов разобрать не мог. Поначалу разговор больше напоминал жаркий спор, родители сердито размахивали руками, видимо пытаясь в чем-то убедить врача. Однако к концу беседы они заметно успокоились и даже начали согласно кивать головами.
— К сожалению, мы пока не можем забрать тебя домой, — сказал Дэвид, когда они вернулись в палату, — Но завтра вечером, как только они закончат со всеми процедурами, мы уезжаем, даже если ты прошел в следующий тур соревнований. Все, хватит, больше никаких игр, это становится слишком опасными.
Мика покидал больницу в инвалидном кресле. Раненая нога не болела, просто потому, что рана бесследно исчезла, — Мика убедился в этом, когда пошел в туалет, даже шрама не осталось, — но он продолжал болезненно морщиться и время от времени тяжело вздыхал, стараясь оправдать ложь, в которой убедили его родителей. Мике оставалось лишь надеяться, что, когда мама и папа узнают о выигранном аэромобиле, они смягчатся и позволят ему продолжить игру.