вку и снял ее с моих рук. Я все еще плохо видел, и все время запинался, поэтому он схватил меня за рукав и вел за собой. Я и сказать не могу, как приятно мне было видеть брата сейчас. Не столько мне было приятно вновь освободиться, как знать, что он рядом. Мы вышли на улицу, и обогнули этот сарай. Перелезли через не высокий забор, и побежали. Я не видел в какую сторону мы бежим, я обернулся назад и видел как наше родное село уменьшается по мере того как мы отдаляемся 38 от него. Крохотные огоньки горели в некоторых окнах, видимо было уже достаточно поздно и люди спали. Я запнулся и упал, но брат поднял меня и без лишних слов, мы побежали дальше. Воздух был достаточно холодным под вечер, но от этого дышалось только легче. Босиком я бежал по сырой от росы траве, я слышал как мушки и другие насекомые летали вокруг, они были дома, а я из него уходил. Хотя сегодня я понял, что дома у меня в принципе нет. Ведь дом – это не стены, это не окна, не очаг, а место, в котором каждый может быть прежде всего быть собой, чувствовать, что он защищен, чувствовать, что тепло льется не снаружи, а из него самого. Это не место, это состояние. Мы пробежали два или три километра на глаз, и оказались у леса. Темный и густой, без тропинок он встречал нас своей дремучестью. Я даже и не мог думать куда нам дальше бежать. Тут мой брат остановился у упавшего дерева, сел, и закурил. Не видел я до этого, что он курит, но не сказать, чтобы я был этому удивлен. Все курят, потому что люди должны иметь какую-то отдушину в таких условиях. Когда ты работаешь каждый день, без отдыха, часами на пролет, ты не можешь отдыхать в полной мере. Нужна какая-то мелочь, которая будет тебя отвлекать. Быть может, если бы мы жили иначе, то каждый нашел бы для себя что-то более стоющее, но так как вы и сами поняли, что все мы в глубокой жопе , то других вариантов нет. Он сидел и пытался отдышаться, наполняя легкие густым дымом табака. Я стоял рядом, мои босые ноги уже кровоточили, бежать пришлось и по траве, и по камням, 39 что только не попадалось. Сил совсем не было. Я не мог даже посмотреть брату в глаза. Но я надеялся, он понимает, что я не «враг». И тут он заговорил: - Теперь нам нельзя там находиться. Они теперь все знают про тебя. Как бы ты не пытался оправдываться, теперь это не получится. – не знаю, почему он так сказал, ведь я и не оправдывался, - Нам нужно убежать на время, надеюсь ты понимаешь, что я тебя не брошу. После этих слов в моей у меня внутри как-то потеплело, я осознавал, что есть хотя бы один человек, который меня не бросит, ни за что и это мой брат. - Сейчас у меня есть небольшой план, мы отсидимся в одном месте некоторое время, потому что они будут нас искать, и, возможно, ГС оповестят другие поселения вокруг. Меня тоже рано или поздно схватили бы, подозревали бы что-то, так что если бежать, то вместе. Поэтому у нас нет выбора кроме как… В общем пошли за мной. Он встал, потушил бычек и мы начали продвигаться сквозь густые заросли леса. В какой-то момент я подумал, а вдруг он сердится на меня. Ведь получается, что я подвел не только себя, но и брата. Ему приходится бежать только лишь из-за меня. А как же его служба? Его же вот-вот могли забрать в город? От этих мыслей мне стало не по себе, я не знал, как спросить, как поговорить об этом. Но пока решил, что если он на меня не сердится, если не ругается и вообще помогает, значит, все в порядке. На долю секунды у меня появилась мысль: «А вдруг и он мыслит дефектно?» Не знаю. Но во всяком случае сейчас я не один и это главное. 40 Мы пробирались через темные лабиринты деревьев. Удивительно темно было в лесу. Луны совсем не было видно из-за кромок деревьев. Брат держал меня за рукав, потому что я все время то запинался, то не мог через чтото переступить. Не было тропы и это усложняло дорогу. Я слышал гул ветра и уханье совы. Но мне совсем не было страшно. Мне кажется, я уже разучился бояться. В самом деле, мне кажется, именно это сделало меня таким. Почему все люди нашего поселения и, возможно, других не могли выйти за рамки мышления? Они не могли даже подумать, что может быть за пределами Государства? Мне казалось, что это все потому, что им было страшно. Страшно лишиться всего этого привычного. Люди имели возможность немного есть и немного спать. Им этого хватало, и если у них наступает ситуация, которая вынуждает их выбирать между риском все потерять и найти что-то новое, или оставить все как есть, то они оставляют все как есть. Все люди хорошо запуганы, причем на столько, что находясь в вроде бы открытом мире, их разум закрыт. Они знают только то, что им говорят другие, что им навязывают органы власти. Но они никогда не видели правды наяву. С кем мы постоянно воюем? Где наш Бог? Почему мы не можем выйти за пределы своего поселка и его окрестностей? Вроде бы запрещающих законов. Мы сами их создаем у себя в голове, но не потому что это нужно нам, а потому что ктото хочет этого. Я размышлял так не первый год, поэтому давно уже для себя понял, что бояться нечего. Все довольно просто, ведь тебя убьют в любом случае. Вопрос только насколько явно? Лучше меня застрелят на месте, 41 как врага народа, чем я начну гнить после того, как стану бесполезным для всех. Так или иначе, но я шел по сырому и холодному мху и это было очень приятно. Мои ноги кровоточили, и наверное уже были покрыты синяками от такого трудного пути. Мы шли уже несколько часов и меня морил сон, я думал что упаду и засну прямо тут. Хотя где тут? Я не понимал где мы находимся, лес как будто не кончался. И тут… Внезапно мы услышали какой-то грозный и низкий голос: -Кто вы!? – эхом он отражался от елей, мы не знали откуда он идет и к тому же ничего не видели. -Старик, это же я! Ты что! Ослеп совсем что ли? – Крикнул мой брат дрожащим голосом. Тут затрещали какие-то палки, с кромок елей посыпались иголки, и внезапно столб света загорелся прямо над нами. В первые секунды я ничего не видел, мои глаза совсем отвыкли от света, а он был такой яркий. Потом я прищурился и потер глаза. Оказывается мы стояли на какой-то поляне, большой и чистой, она была окружена лесом со всех сторон, будто какими-то стенами. Прямо над всей этой красотой висел на огромном столбе фонарь, он как раз и освещал нам весь этот вид. Затем ой вид устремился на какую-то избушку. Она стояла не одна, рядом с ней были еще какие-то небольшие постройки. Сама изба была не большая, но аккуратная и с виду крепкая. В ее окнах горел свет. И через мгновение из нее вышел какой-то старик, видимо он и заметил нас, но как мы могли так четко слышать его голос? Его изба была довольно далеко. Как бы то не было, он 42 медленно сошел с крыльца и подошел к нам. На вид ему было много лет. Низенький, с седой бородкой, чуть сгорбленный. Он был одет в какие-то черные штаны с заплаткой и немного разорванный бушлат. На его ногах были валенки, чуть потрепанные, а еще большие очки, с довольно толстыми окнами. Он подошел и с улыбкой, которой я наверняка никогда еще не видел у людей сказал, прищурившись: «Рад приветствовать вас, товарищи!». -Дед, надо переконтаваться у тебя некоторое время. Тут ситуация не очень хорошая получилась. Видишь ли мой младший брат – Немо, начитался книжек, и его поймали у нас в селе. Мы убежали, но думаю скоро будут нас искать. Поможешь, дед? – Сказал мой брат ему, как бы немного замявшись. - Хех а от чего ж не помочь? Заходите в дом, только сначала умойтесь.- улыбаясь, сказал старик и показал рукой на бочку с водой. Я подошел к бочке, почувствовал теплую, еще не остывшую воду. Я долго тер лицо, потому что кровь запеклась и ее трудно было стереть. После этого, я увидел что-то блестящее на стене у дома. Я подошел ближе, опасаясь, потому что никогда не видел подобного… Что-то прямоугольной формы, довольно большое, примерно пол метра на метр, и… и … в нем стоял я… Не могу понять, что же это, я буквально стоял внутри какого-то прямоугольника. Никогда в жизни я не видел себя со стороны. Весь лохматый, с разбитым лицом, мой глаз отек и распух, вся моя одежда была грязная, пыльная и 43 запачкана кровью и землей. Я дотронулся – твердое, как камень, но гладкое, очень…Не знаю, что это могло быть, но я впервые в жизни увидел самого себя… Давно мне не приходилось испытывать чувства такого удивления. Я пошел к дому, внимательно рассматривая каждый сантиметр его стен. Он был выкрашен в зеленый цвет, почти такой же как и ели окружающие его, скорее даже изумрудный. Я зашел внутрь и моему удивлению не было границ: внутри дома было полно всего. Всюду были какието коврики, шкафы, заполненные какими-то безделушками, картинки на стенах, разные вещи были развешаны тут и там на стульях. Я стоял открыв рот и ничего не понимал. Не знаю кто этот старик, но он явно не как все. Сам же дед, в то время пока я стоял с раскрытой варежкой, накрывал на стол. Они о чем-то разговаривали с моим братом, и видимо были знакомы уже давно. Я подошел к ним и сел рядом за стол. На столе было много всего, я сам не привык так празднично есть: картошка, мягкий хлеб, как будто только испеченный, какая-то рыба изумительно приготовленная, и салат из свежих овощей. Видно было что дед сам добывал все это для себя и на это жил, и при том не плохо. - Ну что, ребята, война войной, а обед по расписанию, ну или вернее ужин! – и снова заулыбался своей доброй улыбкой старик. Я не стал с ним спорить, и принялся есть. После ужина мой брат помогал деду прибираться, а я 44 ходил из одного угла дома в другой и рассматривал все что бросалась мне в глаза. Я почти