Аспид помешал содержимое банки, придерживая ее за отвернутую крышку. Удовлетворенно пожевал губы и продолжил рассказ:
- Марьяша тоже буйная. Она мужеского полу людей не переносит. Да такая сильная в ней непереносимость, что она даже членовредительством занимается. А все почему? Про это легенды по больнице ходят. Марьяша закончила педагогический по специальности русский и литература. Стихи писала, рассказики строчила, настоящий романтик. Получила направление в одну забытую богом деревню, в непонятно каком Мухосранске. Вооружившись мечтой дать детям лучшее, что было в ее сердце, отправилась она по назначению, устроилась в брошенной избе, навела порядок, книжки расставила, картохи наварила, сдобрила ее зеленью, маслицем, да, как водится в деревнях, позвала соседей на новоселье. Ну, раз такой разговор, приперся к ней весь сброд, воняя самогонным перегаром и несвежим исподним... Насиловали ее до утра. Жрали картошку и насиловали. Под утро Марьяша вырвалась от перепивших и уснувших «гостей». Откуда в ней сила такая? Весу всего килограмм сорок пять, а двух мужиков оскопила тут же. Всю избу полили кровищей...
Аспид снял с горячей буржуйки банку, заботливо разложил дымящееся содержимое по трем тарелкам, потом подкинул в буржуйку несколько досок от сломанной мебели. Лицо его осветилось пламенем. Была особая в его лице жестокость. Выступающие скулы, нависшие над глазами мощные надбровные дуги, тонкие губы-ниточки и прозрачно-голубые глаза производили гнетущее впечатление. С металлическим лязгом он закрыл дверцу, уселся на пол рядом с Марьяшей, пристроил на колени тарелку, набрал в ложку каши и попробовал немного. Потом сложил губы трубочкой, старательно подул и тронул Марьяшу за плечо:
- Хорошая кашка, Марьяша, покушай...
Марьяша приподнялась на локте и потянулась к ложке. Только теперь Тим рассмотрел ее. Короткие темные волосы, стриженные под машинку, карие глаза, окруженные темными болезненными кругами.
- Я и выжил-то благодаря Марьяшке, - продолжил Аспид. - Она дня за три до появления первого взбесившегося указала пальцем на охранника Сидоркина и совершенно спокойно сказала: «Убийца». Потом как помутилось у нее, стали ей седативные колоть, а она беснуется, да все требует убийцу убрать подальше. Много народу этот Сидоркин положил, здоровый бугай был. Потом была Казимировна, повариха, добрейшей души женщина, только как вагон огромная. Крушила и разбрасывала всех, как щенков. Жаль ее, она же подкармливала Марьяшу. Так и шла Марьяша по именам, то одного выкрикнет, то другого, а после и психи из одиночек вырвались...
Все время, что Аспид рассказывал, он не забывал отправить в рот Марьяше ложку с заботливо остуженной кашей.
- Вот так и выжили мы с ней, да забились тут вот. Хожу промышляю дровами да едой. Уж и потерял счет убитым и взбесившимся. А сегодня Марьяша попросила убить ее. Знаю, что не ошибается, а убить не могу. Намаялась она.
Тим взялся за ложку, отвернувшись от Аспида. Какова бы ни была катастрофа во вселенском масштабе, а трагичность одной судьбы всегда переплюнет. Что давало Марьяше такой странный дар - оставалось загадкой.
- Ну, вот и перекусили, - сообщил Аспид, словно только что ему удалось покормить непоседливого ребенка, - авось не последняя наша пища.
Аспид, покряхтывая, поднялся с полу. Поставил на стол опустевшую тарелку, из которой кормил Марьяшу, и принялся за еду. Ел он быстро, но аккуратно. Тим с удовольствием отметил для себя, что еда и тепло подкрепили его силы, но он расслабился и захотел уснуть под уютное потрескивание буржуйки.
- Аспид, не русский и литературу, а биологию я в той деревне приехала преподавать. И не Марьяша я, Инна меня зовут. Не жалей меня, погубит это тебя. Удави тихонечко и быстро, как главврача. Только убедись, что мертва, а то я живучая... - заговорившая Марьяша всхлипнула, сворачиваясь в клубок. - Спасибо тебе, Аспид. Я же ни разу не влюблялась, скромница была, застенчивая. А ты хороший. Жаль, если сгинешь из-за меня.
Марьяша всхлипнула, тихонечко заскулила, спрятавшись под одеяла. Аспид замер, отложил в сторону ложку. Тим даже в темноте увидел, как заострились, напряглись черты его лица, и стал он похож на хищника еще больше. Вместо ложки в его ладонях с узловатыми большими пальцами появился тонкий кожаный ремешок.
- Ты не волнуйся, Марьяша. Ты мученица, тебя небеса ждут. Это я грешник, не свидимся мы больше... - прошептал Аспид, подавшись вперед.