Хриплый матерясь откашлялся после такой длительной тирады. Тим поднялся, пытаясь размять затекшие, промерзшие до костей мышцы. Оглушительной болью отдавало в раненном плече и ушибленных местах. Переломов не было. От холода его трясло крупной дрожью.
- Я с-своих искал... - признался Тим, пытаясь унять озноб. - Тещу, дочь... Не видели?
Никто даже не пошевелился в ответ. Казалось, что кроме хриплого, все берегли тепло, пытаясь согреться в этом промозглом сарае собственными силами.
- Баб и детей тут нет, - кашлянул хриплый. - Баб отдельно держат, они тоже работают, только на других работах, или насилуют их, убивают. Детей тоже насилуют. У нас хозяева без морали особой, зато с оружием...
Тим почувствовал, как к лицу жаркой волной прилила кровь. Он отмахнулся от картинок, что вмиг нарисовало его воображение.
- А сколько их? - полюбопытствовал Тим, пытаясь разглядеть собеседника.
- Забудь. Первое, что мы построили - будки для собственных сторожей. Их достаточно, они сытые, выспавшиеся... - с тоскливыми нотками проговорил хриплый. - Мы жрем крыс и все, что можно сунуть в рот. Никто кормить нас не будет, в лучшем случае, дадут сырые очистки. Слабых сразу отстреливают. Новых привезут на их место. Пока что много народу в растерянности бродит.
Тим несколько раз взмахнул здоровой рукой, пытаясь разогнать кровь, попытался помассировать сведенные холодом мышцы ног.
Он понимал, что ситуация приобретала все более катастрофичный характер. Вместо спасения у него вышло попасть в ситуацию, где помощь нужна была ему самому. Он сделал круг по сараю, пытаясь согреться и привести в порядок мысли. Но, едва он стал прислушиваться к ноющему болью телу, как из темного угла вырвалось что-то бесформенное, лишь отдаленно напоминающее фигуру человека, с воплем: «Ааааааарррргггггхххххх!»
Тим успел за доли секунды отчетливо рассмотреть выпученные глаза с покрасневшими от кровоизлияния белками, оскаленные зубы в распахнутом рте, даже дрожащую гортань, рождающую этот странный, не людской рык. Тело дернулось назад, а на шее его затянулась удавка, такая же, как у Тима, из грубой пеньки. Тянущиеся к нему пальцы агрессивного продолжали конвульсивно сжимать воздух, а на спине нападавшего висел юркий коренастый человек, старательно затягивая удавку. Агрессивный тяжелым кулем рухнул на мерзлый земляной пол сарая.
- Я тебя спас. Добудешь еду - отдашь мне, - Тим узнал хрипловатый голос. - Если я ослабну, некому будет убивать этих ублюдков. Они сильны...
Хриплый деловито прижимал своим весом бьющегося в конвульсиях агрессивного, затягивая на его шее удавку. Человек под ним выгибался, корчился, из открытого рта вывалился распухший язык, а безумные глаза вылезли из орбит, начиная стекленеть, что не производило никакого впечатления на хриплого. Тим в оцепенении наблюдал, как под умирающим растеклась лужа мочи, паря в промозглый холодный воздух.
Хриплый привычным резким жестом свернул голову убитого, с хрустом ломая шейные позвонки, потом принялся стаскивать с трупа грязную одежду, обшаривать карманы.
- Надевай, потеплее будет... - хриплый швырнул в сторону Тима куртку.
Тим только теперь заметил, что подбитую мехом куртку с него сняли, и он остался в одном свитере. Надевать одежду с убитого не хотелось, но, он понимал, что должен выжить и выбраться отсюда во что бы то ни стало, поэтому подобрал куртку с земли и натянул на себя, преодолевая отвращение.
Хриплый уже жевал что-то найденное в кармане убитого, распределяя оставшуюся одежду между обитателями сарая, под их молчаливое согласие.
- Жалко Балагура, - печально заметил хриплый, оттаскивая голое тело к воротам сарая. - Вечно трепался. От трепа его на душе легче было, честное слово. Прости, Балагур... Даже похоронить не дадут, уроды.
Едва сквозь щели между досок стал проникать серый утренний свет, за тонкими стенами послышались звуки. Сонные голоса охранников, хлопанье дверями, звон металла, что-то еще, ворвавшееся в уши Тима потусторонней жизнью.
На воротах в сарай звякнула цепь.
- Есть живые? - голос охранника был чуть глуховатым, пренебрежительным.
Рабы зашевелились, подавая невнятные ответы, закашляли, будто оживая от ночного кошмара.