Если бы не теща. Она приехала темная, как вестник беды, и высказала все одним коротким монологом, чтобы не мучить Тима упреками и лишними эмоциональными разговорами:
- Я не смогу доверить тебе свою внучку. Ты не уберег мою дочь. Забираю. Ты можешь видеть ее столько, сколько захочешь, но она будет рядом со мной, пока не станет самостоятельной, чтобы сделать собственный выбор...
Он не мог бы смириться с еще одной утратой, если бы не горькая правда в словах тещи. Не уберег. Тим отрывал от себя дочь, как будто вскрывал грудную клетку. Малышка в обнимку со светло-коричневым плюшевым мишкой стояла возле огромной черной легковой машины, выделяясь на ее фоне воздушно-хрупкой фигуркой в легком летнем платьице. На плече болталась небольшая сумка с яркими картинками. Туда она сложила свои «сокровища». Теперь Тим немного сожалел, что она так обстоятельно собралась, не оставив ни единого старательного отобранного «драгоценного» пляжного камешка для него.
- Папа, не расстраивайся. Я недолго побуду с бабушкой, ей же тоже скучно... - успокаивала она.
А Тим не мог отвести взгляда от белого локона ее волос, который шевелил крепчающий морской ветерок. У ее матери были такие же волосы: не слипшиеся от пота при болезни, а словно морская пена в шторм, непослушные...
Последние три дня он звонил теще очень часто, прорываясь сквозь ненадежную, перегруженную пелену готовой обрушиться системы связи.
- Все в порядке. Мы собираемся выехать за город, пока не приведут в порядок это безобразие. Даниил будет с нами, ты не переживай. Он взял отпуск на время...
Тещин голос был обыденно спокоен. А у Тима саднила и разрывалась от резкой боли грудная клетка. Он хотел бы... Страх очередной потери отдавался напряжением в мышцах.
- Папа! Папа! Как ты? Ты приедешь?
Линия оборвала разговор единственным щелчком, как будто кто-то неведомый и зловещий взвел курок.
Посмотрев вечерние новости, напичканные перечислением трагедий и жертв, Тим отправился в гараж, залил бак микроавтобуса под завязку, сложил в багажник консервы и бутылки с питьевой водой, дополнил все запасом спичек и соли в лучших традициях рекомендаций по выживанию.
Снаружи завывал холодный зимний ветер, проникая в щели ворот. Тим готов был сорваться в ночь, но остановился, подумав, что должен быть осторожен ради дочки. Ее он обязан уберечь.
Происшествие с лайнером задержало его. Теперь он наблюдал катастрофу, отправляя в эфир сообщения о происходящем. В призыве о помощи он был одним из многих. Накренившееся судно продолжало дымиться черными зловещими клубами. Поверхность воды укрылась мелкими «точками» людей, оранжевыми холмиками закрытых спасательных плотов. Среди всего этого хаоса беспорядочно сновали скорлупки спасательных шлюпок. Над водой разнесся надсадный, басовитый голос судового тифона, вопящий о катастрофе.
Стрекот вертолета донесся с горизонта. Крылатая машина опять всколыхнула в сознании Тима болезненные воспоминания. Вертолет оказался другим. Хищным, как тело акулы, остроносым. «Непривычный для спасательного корпуса», - успел отметить для себя Тим, прежде чем из-под темного брюха вертолета вырвалось пламя, выплевывая из себя корпус ракеты. За доли секунды смертоносная игла долетела до накрененного корпуса лайнера, впилась в него и взорвалась, взметнув в воздух искореженные обломки судовой надстройки. За ней следом отправился и второй снаряд. Тим с ужасом наблюдал, как в воды осыпались обломки, снасти, человеческие тела, а вертолет неспешно подобрался к месту событий, завис, деловито поливая короткими очередями молящих о помощи людей. Тявканье крупнокалиберного пулемета было размеренным и четким, пилот осознавал, что делает. Тим почувствовал, что происходящее влило в его кровь леденящий ужас. Он не верил собственным глазам. Хотелось проснуться, смахнуть из сознания этот кошмарный сон...
Стрекот вдруг захлебнулся, кашлянул. Корпус боевой машины качнулся, разворачиваясь в сторону башни маяка. Тим ругнулся и, бросившись к винтовой лестнице, устремился вниз, преодолевая ступени мощными рывками. Захлебывающийся истеричный стрекот нарастал с каждой секундой. Сейчас раздастся взрыв, и на Тима посыплются куски бетона...
От грохота заложило уши, ему вслед посыпались огромные каменные глыбы, куски покореженного металла, горящие обломки. В этом аду его ругательства и проклятия были не слышны, но они вынесли его из полыхающей и разрушающейся башни маяка. Хвост вертолета еще вращал лопастями, продолжая обрушивать железобетонное строение. Тим торопливо распахнул ворота гаража. Скоро пожар доберется до запасов дизельного топлива для генератора. Маяк ждет очередной взрыв.