1) Всем командующим группами вести самое решительное наступление, не давая противнику приводить себя в порядок и опомниться от наших ударов.
2) Не переоценивать силы противника, не думать, что он силен, что он не несет потерь, а поэтому стоек и непобедим. Наоборот, противник несет большие потери и с трудом держится под нашими ударами..."{580}
Стойкая оборона советских войск, их упорные наступательные действия выматывали группу армий фон Бока. Генерал Гот, командующий 3-й танковой группой, докладывал ему в эти дни: "Потери в танках составляют теперь 60-70% состава"{581}. Под Ельней немецкие войска несли тяжелейшие потери. П. Карелль пишет: "Далеко из линии фронта выдвинута на восток ельнинская дуга. Это была вершина немецкого фронта... Она - естественный стратегический плацдарм для наступления на Москву... С конца июля до начала сентября здесь развернулась первая большая оборонительная битва группы армий "Центр". Девять немецких дивизий в течение недель прошли через кровавую печь Ельни"{582}.
В начале августа на центральном участке советско-германского фронта установилось определенное равновесие сил. Окруженные западнее Смоленска советские 20-я и 16-я армии прорвались из кольца и отошли за Днепр. Армии маршала Тимошенко охватили фланги группы армий "Центр". Здесь все остановилось. Между группами армий "Центр" и "Юг" образовался огромный разрыв{583}.
Гитлер начал колебаться: быть может Браухич и Гальдер в чем-нибудь и правы? Способна ли действительно группа армий "Центр" продолжать наступление? Чтобы проверить точку зрения штаба сухопутных сил, в Борисов к Боку вылетел Кейтель. Вечером 23 июля он появился в штабе группы армий. В итоге беседы с командующим начальник ОКВ выяснил, что войска фон Бока действительно не могут продолжать наступление{584}. Попытки убедить штаб в Борисове, что конечная победа близка, разбивались о неопровержимые аргументы: Красная Армия стоит насмерть, немецкие войска нуждаются в передышке и пополнении.
В эти последние дни июля 1941 г. в ОКВ и ОКХ наблюдается причудливое переплетение самых разных планов и мнений, высокомерной уверенности и затаенного, впервые пробудившегося понимания опасности. Гитлер, Кейтель, Иодль как бы убеждают себя и армию, что ничего особенного не произошло, и если вермахту придется сделать остановку в центре Восточного фронта, то лишь временно и никак не из-за русского сопротивления, а потому что нужна пауза и фюрер вообще теряет интерес к Москве.
27 июля в специально рассылаемой информации для высшего руководства вооруженных сил штаб верховного командования сообщал: "Генерал Иодль изучает вопрос о продолжении операций после завершения битвы под Смоленском. Он высказывается за то, чтобы все же иметь в виду наступление на Москву. Не потому что имеет значение вражеская столица, но вследствие того, что здесь следует ожидать появления боевых групп противника"{585}.
На следующий день руководство сухопутных сил было оповещено: "Фюрер снова повторяет, что для него промышленный район Харькова важнее Москвы"{586}. Такая оценка предшествовала более важному решению, окончательно сложившемуся в тот же день на очередном совещании в "узком кругу": "Ввиду развития обстановки в последние дни, прежде всего вследствие ввода противником новых крупных сил перед фронтом и на флангах группы армий "Центр", фюрер пришел к убеждению, что мысль о продолжении глубоких операций, как он находил это необходимым в "Дополнении" к директиве No 33 от 23 июля, должна пока отступить на задний план перед уничтожением вражеских сил, действующих перед фронтом. Поэтому фюрер указал в качестве неотложной задачи главнокомандующему сухопутными силами на необходимость улучшить обстановку на правом фланге группы армий "Центр" путем разгрома группировки противника, находящейся в районе Гомеля и севернее. Для этого 2-я танковая группа после необходимого ее пополнения должна наступать из района Кричева и восточнее в строго юго-западном направлении на Гомель, чтобы не допустить отхода противника на восток или на юг"{587}.
Так, меньше чем через неделю верховное командование отказалось от своих иллюзорных планов, от надежд на "немедленную победу". О "быстрейшем выходе к Волге" и "скором возвращении домой" стали как-то деликатно умалчивать. Кроме того, фюреру ничего не оставалось, как "утвердить" переход фон Бока к обороне. Но вряд ли для солдат группы армий "Центр" имело особое значение, что вот теперь они обороняются и по приказу фюрера, отданному после того, как их бросило в оборону такое стойкое сопротивление советских войск Западного фронта. Фюрер стал "утверждать" успешные действия противника. Что-то такого еще не бывало в практике вермахта!
Официальная отмена Гитлером принятого неделю назад решения о немедленном захвате Москвы, выходе к Волге, на Кавказ и возвращении домой части войск произошла 30 июля, когда фюрер подписал директиву No 34: "Развитие обстановки в последние дни, появление крупных сил противника перед фронтом и на флангах группы армий "Центр", положение со снабжением и необходимость предоставить 2-й и 3-й танковым группам около 10 дней для отдыха и пополнения их соединений требуют пока отложить дальнейшие задачи и цели, поставленные директивой No 33 от 19.7 и "Дополнением" к ней от 23.7"{588}.
ОКВ приказывало на северном участке Восточного фронта продолжать наступление на Ленинград; на южном участке фронта "уничтожить крупные силы противника западнее Днепра", захватить плацдарм на Днепре у Киева и южнее и создать условия для ввода 1-й танковой группы на восточном берегу реки.
Группе армий "Центр" разрешалось проводить лишь частные действия для улучшения позиций на флангах. Понесшие большие потери 2-я и 3-я танковые группы выводились с фронта для отдыха и пополнения{589}. Это было уже нечто совсем другое.
Прошло немногим больше месяца, и мастера "блицкрига" в немецких штабах становились все более озабоченными: что же такое происходит?
VI
Утром 4 августа Гитлер, Кейтель и Иодль прибыли на центральный участок Восточного фронта, в город Борисов, где располагался штаб фон Бока. Здесь предстояло разрешить все новые вопросы, возникшие из-за того, что ход событий стал принимать совсем неожиданный оборот. Когда все расселись в просторном помещении штаба, генерал-фельдмаршал Бок, сухопарый, натянутый, как струна, подошел к карте и с разрешения Гитлера начал доклад об обстановке на фронте.
Завоевателю Парижа, каким он себя втайне считал, очень хотелось стать завоевателем Москвы. Он еще помнил обиды 1940 г., когда в разгар успеха наступления в Бельгии штаб верховного руководства лишил группу армий "Б" всех танковых дивизий и заставил играть второстепенную роль в триумфальном марше к побережью. Но сейчас грозило нечто худшее. Он, Бок, остановлен на пути к советской столице не приказом фюрера, а Красной Армией, которую все, не только Бок, еще так недавно считали разбитой. И фюрер приезжает к нему, чтобы снова подчеркнуть: отныне его войска, возможно, будут опять отодвинуты на второй план в грандиозных задачах стратегии. Но и сам Бок понял, что дальше наступать невозможно. Его войска в состоянии лишь улучшать позиции, но не наносить решительные удары. Целая гамма чувств таилась за непроницаемой маской лица фельдмаршала, когда он начал свой доклад перед Гитлером.
Что мог сказать фон Бок? Только то, что советские войска не разбиты, не отступают и не дрогнули, а везде яростно атакуют u подводят все новые резервы. Войска группы армий перенапряжены, потери растут, и на втором месяце войны группа армий "Центр" повсюду остановлена. Нужно удержать любой ценой Ельню и ликвидировать, наконец, окруженную группировку под Смоленском. Нужно добиться успеха у Великих Лук. Заканчивая короткую характеристику положения, Бок сказал:
- Дальнейшее наступление группы армий "Центр" я считаю, мой фюрер, опасным и предлагаю в сложившейся обстановке занять прочные позиции, чтобы переждать русскую зиму{590}.
Фон Бока сменили командующие обеими его танковыми группами Гудериан и Гот. Их сообщения внесли лишь некоторые дополнительные краски в общую довольно мрачную картину.