Я начинаю вылизывать длину осторожно, точно сахарного петушка на палочке. Только огромного такого петушка, на очень длинной и массивной палочке. Молодой барин дышит тяжело, с трудом и через раз. Качает бедрами в такт движениям, пытается насадиться на мой рот еще глубже, хотя чисто физически это просто невозможно.
Наконец ему надоедает пытка моей медлительностью, и он резко покидает мои губы, разворачивает спиной, кидает прямо на низкий стог соломы, так что выходит мягко, а грубость его при этом наоборот придает ощущениям перцовой остроты. Складочкики мои давно мокрые, изнывающие от тяжести налившегося желания.
Он входит по смазке как по маслу. Резко и до упора! Выбивая глухое «Ах!» из нас обоих.
- Как узко! Как узко! Видимо батя мой совсем мелковат был… не успел подрастянуть… или ты такая сама по себе! Сладкая! Невыносимо прекрасная!
Я балдею от чувства давления, от неотвратимого распирания нежной чувствительной плоти в разные стороны. От его равномерных толчков.
Я стону и подмахиваю ему. А он дразнится – то войдет до упору, то оказывается почти у выхода, заставляя мое тело тянуться вслед за наслаждением.
- Проси! – хрипит он, - Ну же, проси барина! Умоляй!
- Пожалуйста, - всхлипываю я.
- Что пожалуйста, ведьма? Уточняй. Отпустить тебя?
- О, нет, продолжайте!
- Так-то лучше! Возобновляет он поступательные толчки.
Он тесно прижимается ко мне, разворачивает лицо за подбородок и целует в губы, бурно заканчивая наше с ним наслаждение обоюдным оргазмом. Ловит мои стоны, пьет их прямо с полураскрытых губ.
Я не успеваю отдышаться, как он подхватывает и выносит из сеновала. Неужели домой принесет? В спальню?
- Прикажу баньку истопить! Веником по мне пройдешься! – в предвкушении закатывает глаза молодой барин.
- Не показывайте меня слугам, стыдно мне, барин! Отпустите домой. Сама к вам в баньку приду!
- Тебя? Домой? Нет уж ведьма, утекешь куда-нибудь, потом ищи-свищи тебя!
***
Сидим с ним в деревянной лохани, в кипятке, красные словно раки. Вокруг все клубит в тумане. Барин уже совсем протрезвел. Я же наоборот, словно полный кубок вина пригубила. Самого крепкого вина. Его губ и его тела вина. Он рассказывает, как едва ли не проиглрал все поместье в карты. Чудом отыгрался. Поэтому и напился в срам.
А потом его местная казиношная шлюха отшила. Поэтому он на меня и запрыгнул. А так, давно присматривался, заглядывался.
- Что дальше, барин? – спрашиваю его пока он разморенный, пока его можно брать тепленьким.
Мне нужна вольная. Чтобы только по любви и никогда потому что я крепостная крестьянка и бесправная рабыня!
- А дальше со мною будешь жить!
- Как же я буду с вами жить, во грехе?
- Никак замуж за меня собралась? – ухмыляется он.
А я со злостью брызгаю ему горячей водой в лицо.
- Ах ты курва! А ну иди сюда!
Я встаю из лохани и пытаюсь бежать от этого вруна. Не выходит. Влажное дерево скользит под босыми ногами, мокрые волосы застилают глаза. Он нагоняет меня в два счета. Хватает за шею, разворачивает к себе.
- Я еще не закончил!
Он забрасывает мои ноги к себе на бедра. Безошибочно отыскивает вход в тесное пространство и завоевывает его. Мне ничего не остается как полностью капитулировать под его мощным ураганным натиском. Проникновение острое, жесткое. Мне ничего не остается, как расслабиться и принимать в себя это чудовище.
Мое сопротивление заводит нас обоих. Мы насаживаемся друг на друга все убыстряя темп. Оба входим во вкус. Я полностью отдаюсь ему, отдаюсь процессу. Несусь на волнах удовольствия, разлившихся в месте соприкосновения наших тел.
Мое колотяее сердце просто не успевает за бешеным ритмом скачек. А барин вынослив. Мало того, что сам стоит на ногах, так еще и держит меня, насаживает на себя с бешенной скоростью. Я стону, хриплю, скулю!
- За плечо! – командует он. – плечом рот свой закрой, вдруг кто под окнами бродит.
Я утыкиваюсь в его раскаченное предплечье, вгрызаюсь в мышцы, чтобы хоть немного унять дикое напряжение перед бурной разрядкой.
Наконец, он врезаеьтся в меня на столько глубоко и сильно, что я подлетаю к небу, а потом чувствую, как лоно мое будто орошается ливневым потоком, ну или извержением вулкана.
- Милый, ты что наделал? – все так же шепчу в плечо своего мужа.
- Заигрался! – смеется он. – Прости, не рассчитал.
- И что теперь делать будем?
- Я не против еще одного ребенка. Дети это хорошо. – улыбается он, опуская нас обоих на расстеленную в сауне простынь.